Karavīra atmiņas: Kā atbrīvotāji uzvedās Vācijā

Egīls Zirnis, Sestdiena. 2015. gada 7. jūnijs

http://goo.gl/ylKD0W

Unikālākais ir tas, ka viņš šādas piezīmes vispār veicis, jo padomju virsnieks to nedrīkstēja darīt, — tas ir pirmais, ko vēsturnieki saka par bijušā Rīgas 8.Raiņa strādnieku jaunatnes vakara vidusskolas direktora Jāņa Grīnvalda (1897–1981) kara laika dienasgrāmatām.

Viņa dēla dramaturga Daiņa Grīnvalda (1950–2013) sakārtotas un 2002.gadā izdotas grāmatā Kā es redzēju tās lietas, šīs dienasgrāmatas 2002.gadā konkursā Preses nama grāmata saņēma godalgu dokumentālās prozas žanrā. “Neko tamlīdzīgu man nav nācies lasīt nekad un nekur,” tā padomju karaspēka neģēlību aprakstu atbrīvotajās teritorijās toreiz vērtēja Rīgas Laika redaktors Uldis Tīrons.

Literatūrkritiķe Ieva Dubiņa uzsvērusi, ka dienasgrāmatai ir izteikti intīms raksturs: “To autors rakstījis sev, nedomājot par iespējamo lasītāju, tāpēc arī atklātības līmenis tajā bīstami augsts. Jāņa Grīnvalda dienasgrāmata apraksta dzīvi, kuru kara lauka vēstures hronists necenšas pagriezt īpašos mākslinieciskos rakursos, ļaujoties objektīvi bezkaislīgam vērojumam. Redzētais un piedzīvotais ir tik iespaidīgs, ka arī ar nedaudziem, vīrišķīgi vienkāršiem protokola teikumiem pietiek, lai lasītājā izraisītu šokējošu realitātes pārdzīvojumu, kuram mākslas izdoma netiek līdzi. Morālo izvirtību dokumentējumā īpaši izceļas padomju karaspēka zemiskums atbrīvotajās teritorijās. Jānis Grīnvalds reģistrējis ļaunuma neuzvaramību kā neapšaubāmi patiesu vēstures dokumentu, tāpēc vēl jo traģiskāk apzināmu.”

Grāmata Kā es redzēju tās lietas beidzas ar 1945.gada 9.maija ierakstu. Sestdiena piedāvā nepublicētus fragmentus no Jāņa Grīnvalda dienasgrāmatas turpinājuma — mapes Uzvarētāju miera gads, kurā fiksēts pēc kara beigām 1945.gadā Vācijas okupācijas karaspēkā piedzīvotais.

Fragmenti no dienasgrāmatas:

13.5.45. Milzīgi karsts. (..) Mājas, kurā dzīvo latvieši, otru galu aizņēmuši saimniecības vada kareivji. Tie iedomājušies, ka viņiem ir tiesības uz otrā galā dzīvojošām latvietēm. Viņu nodomiem ceļā stāvu es. Piedzēris saimniecības vada kareivis ar šauteni draud man… vēlāk izšāva. Vecākais leitnants Žukovs viņu arestēja līdz rītam.

1.6.45. Braucu uz Drenovu. Caur Potsdamu. Postījumi. Milzīgas masas bijušo hitleriskās Vācijas vergu — vairumā sieviešu, mazāk vīriešu no gūsta un verdzības soļo pa Frankfurtes pie Oderas šoseju no rietumiem uz austrumiem. Padomju Savienība caur mūsu dienvidostām palīdz tiem atgriezties dzimtenē. Tādēļ uz austrumiem soļo arī franči, beļģi, pat daži amerikāņi un angļi izkļuvuši no gūstekņu nometnēm. No Frankfurtes līdz Drenovai smaržo baltās akācijas un pa starpai ož līķi…

2.6.45. Tā ir baiga aina Drenovā, kuru man parādīja vecākais leitnants Prostitovs. Tagad tukšā mājā, kur iepriekš atradās mūsu kareivji, uz grīdas izplēstām kājiņām vardes pozā guļ meitenes līķītis, atklāts pāri viducim. Bērns gadus 11–12 vecs nonāvēts izvarojot. Poza un stāvoklis liecina, ka viņa turpināta izvarot jau mirusi. Noziegums pastrādāts kādas dienas atpakaļ. Redzētā aina vajā mani vēl šodien, 1972.gadā. Kas vainīgi šajā šausmīgajā noziegumā?

Morāli vainīgi Iļja Ērenburgs un majori Grišins un Kokajevs, kad viņi pirms šī nozieguma kliedza uz mani: “Lai izvaro tūkstoškārt, kas jums daļas? Vai jūs Ērenburgu neatzīstat? Bet Staļins un Pravda atzīst!”

12.6.45. Apspriede bataljonā. Majors Kokajevs: “Papīrus atejā sviest zemē, bet ne caurumā!” — un stāsta tālāk citus kulturālas uzvedības brīnumus… Vācietes, kuras tīra mums atejas, protams, slauka arī visas telpas, brīnās un izsaka sašutumu, kāpēc ņirgājamies par viņām, metot izkārnījumus ar papīriem uz grīdas, bet ne attiecīgos caurumos. Pūles pārliecināt majoru bija veltas. Viņš Eiropai mācīšot kulturāli uzvesties.

14.6.45. Milzums vāciešu sieviešu klejo pa kazarmām. Visām mums nav ko dot darba. Daudzas iet kareivju istabās, kaut ko tur dara, atdodas un saņem uzturu. Šeit saplūst varmācības un brīvprātības robežas. Vācijā Hitlera laikā tikumi bija kļuvuši ļoti vaļīgi. Pēc kara Vācijā Mefistofelim grūti nāktos atrast Grietiņu Faustam. Sieviete ar bērnu tika atbrīvota no piespiedu darba rūpnīcās, nešķirojot bērnus dzimušos laulībā vai ārlaulībā. Katras sievietes goda uzdevums gādāt Vācijai zaldātus. Un tiešām, mazu bērnu Vācijā bija ļoti daudz, un jaunavas nekautrējās kļūt mātes. Šī kautrība nemazinājās, ierodoties Sarkanajai Armijai. Ja negribēja radīt neskaidras tautības pilsoņus, ārsti atbrīvoja no pārpratumu sekām. Tādu mēs atradām Vāciju.

Nekāda attaisnojuma smagiem noziegumiem, varmācībām un neattaisnojamām cilvēka cieņas un goda kājām mīdīšanai nebija. Vāciešu noziegumi Savienībā, ērenburgiem līdzīgo maldīgais naida kāpinājums pret visu vāciešu tautu, kā vienlīdz vainīgu par visiem hitleriešu noziegumiem, noveda pie stulba zvēriskuma, pat asinskāres ļaundabīgo noziedznieku un viņu ideologu vārdos un darbos. Krietnāko karavīru protesti neatrada atbalstu, bet saņēma bargu nosodījumu…

5.7.45. Aizvestas jaunas, 14–15 gadus vecas meitenes darbos un caurām naktīm izvarotas. Kāda izbēgusi un izmirkusi ieradusies mājās. Sievietes masveidīgi gatavojas bēgt pie amerikāņiem, kuri pērkot sievietes ar šokolādi un citu, bet brutāli neizvarojot.

4.12.45. Belozercevs Margarietai lielījies, ka izvarojis 120 vācietes. Belozercevs bija majora Grišina adjutants Rumenceva vietā. Viņam astoņi pulksteņi. Daži no tiem dāmu zelta pulksteņi. Trīs milzīgus maisus noslēpis viņu dzīvokļa blakus istabā no kontroles, kad viņš bija pirmā rotā un viņam atņēma daudz seglu ādas. Citi zaldāti stāstot par Belozercevu, ka viņš ar automātu pieprasījis, lai vācieši atdod gredzenus, pulksteņus, kas neklausījis — nošāvis. It kā daudzus nošāvis.

Visu rakstu par Jāņa Grīnvalda atmiņām lasiet žurnāla Sestdiena 5.jūnija numurā!

Padomju “atbrīvotāju” zvērības Eiropā

 Raksts krievu valodā. (Gugles tulkotājs atrodams šeit)

http://goo.gl/QXwoY6

Про зверства советских «освободителей» в Европе….

Из всех стран и народов, участвовавших в войне, немцы наиболее ответственно подходили к сексуальному обслуживанию своих солдат.

Как же подходили к этому советские солдаты?

В преддверии очередного празднования юбилея «Великой Победы» предлагаю вам ознакомиться с документами, которые открывают истинное лицо «освободителей».

Мы не имеем никакого морального права чествовать армию, которая полностью себя обесчестила тотальными изнасилованиями детей на глазах их родителей, массовыми убийствами и истязаниями безвинных гражданских лиц, грабежом и узаконенным мародерством.

Зверствами над населением Европы: изнасилованиями и истязаниями с последующим убийством мирных граждан «освободители» начали заниматься уже в Крыму.

Так, командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии Петров в приказе №074 от 8 июня 1944 г. заклеймил «возмутительные выходки» военнослужащих своего фронта на советской территории Крыма, «доходящие даже до вооруженных ограблений и убийства местных жителей».

В Западной Беларуси и Западной Украине зверства «освободителей» нарастали, еще более.

Так в странах Прибалтики, в Венгрии, Болгарии, Румынии и Югославии, где акты насилия против местного населения приняли ужасающие масштабы. Но полный террор наступил на территории Польши.

Там начались массовые изнасилования польских женщин и девочек, а руководство войсками, которое негативно относилось к полякам, закрывало на это глаза.

Поэтому абсолютно нельзя объяснять эти зверства российских солдат как «месть немцам».

Поляки в этой войне участвовали, по нашу сторону фронта, но это вовсе не мешало насиловать женщин Польши в той же степени, как и Германских женщин.

Исходя из этого, объяснение таким поступкам красной армии надо искать в другом.

Изнасилованиями, произошедшими, не только в Германии, но еще и ранее в Польше, себя запятнали не только солдаты и офицеры, но и высший состав Советской армии, ее генералитет.

Множество советских «генералов-освободителей» насиловали местных девочек.

Типичный пример: генерал-майор Берестов, командир 331-й стрелковой дивизии, 2 февраля 1945 г. в Петерсхагене под Прейсиш-Эйлай с одним из сопровождающих его офицеров изнасиловал дочь местной крестьянки, которую он заставлял себе прислуживать, а также польскую девушку.

В целом же, почти весь советский генералитет в Восточной Германии был причастен к изнасилованиям в особо тяжкой форме:

• это изнасилования детей
• изнасилования с насилием и причинением увечий: отрезание грудей, истязания над женскими половыми органами всякими предметами, выкалывание глаз, отрезание языка, прибивание гвоздями и прочее
• последующее убийство жертв

Иохаим Гофман, на основе документов, называет фамилии главных лиц, виновных или причастных к таким преступлениям: это маршал Жуков, генералы: Телегин, Казаков, Руденко, Малинин, Черняховский, Хохлов, Разбийцев, Глаголев, Карпенков, Лахтарин, Ряпасов, Андреев, Ястребов, Тымчик, Окороков, Берестов, Папченко, Зарецкий и список этот можно продолжить…

Все они или лично насиловали немок и полячек, или соучаствовали в этом, разрешая и поощряя это своими указаниями войскам и покрывая эти половые преступления, что является уголовно наказуемым деянием и по УК СССР расстрельная статья.

По самым минимальным оценкам нынешних исследований ФРГ, зимой 1944 и весной 1945 года советские солдаты и офицеры убили на оккупированной ими территории, обычно с изнасилованием женщин и детей, с пытками, 120000 человек гражданского населения.

И это не погибшие в ходе боевых действий! Еще 200000 ни в чем не виновных гражданских лиц погибли в советских лагерях.

Более 250000 умерли в ходе начавшейся с 3 февраля 1945 года депортации в советское трудовое рабство.

Плюс бесконечно многие умерли от оккупационной политики «блокады – как мести за блокаду Ленинграда», так в одном Кенигсберге умерло от голода и нечеловеческих условий «искусственной блокады» при оккупации за полгода 90.000 человек!

Напомню, что с октября 1944 г. Сталин разрешил военнослужащим посылки с трофеями домой генералы – 16 кг, офицеры – 10 кг, сержанты и рядовые – 5 кг. Как доказывают письма с фронта, это было воспринято как:

«Мародерство недвусмысленно разрешено высшим руководством»!

Одновременно руководство разрешило солдатам насиловать всех женщин.

Так, командир 153-й стрелковой дивизии Елисеев объявил войскам в начале октября 1944 г.:

«Мы идем в Восточную Пруссию. Красноармейцам и офицерам предоставляются следующие права:

1. Уничтожать любого немца
2. Изъятие имущества
3. Насилование женщин
4. Грабеж
5. Солдаты РОА в плен не берутся. На них не стоит тратить ни одного патрона. Их забивают или растаптывают ногами».

Главным мародером в Советской армии являлся маршал Г.К. Жуков, который принял капитуляцию германского вермахта.

Когда он стал в опале у Сталина и был переведен на должность командующего войсками Одесского военного округа.

Заместитель министра обороны Булганин в письме Сталину в августе 1946 г. сообщил, что таможенные органы, задержали 7 железнодорожных вагонов «в общей сложности с 85 ящиками мебели фирмы «Альбин Май» из Германии», которые подлежали транспортировке в Одессу для личных нужд Жукова.

В еще одном донесении Сталину от января 1948 г. генерал-полковник госбезопасности Абакумов сообщил, что при «тайном обыске» на московской квартире Жукова и на его даче обнаружено большое количество награбленного имущества.

Конкретно в числе прочего перечислялись: 24 штуки золотых часов, 15 золотых ожерелий с подвесками, золотые кольца и другие украшения, 4000 м шерстяных и шелковых тканей, более 300 соболиных, лисьих и каракулевых шкурок, 44 ценных ковра и гобелена, частично из Потсдамского и других замков, 55 дорогостоящих картин, а также ящики с фарфоровой посудой, 2 ящика со столовым серебром и 20 охотничьих ружей.

Жуков 12 января 1948 г. в письме члену Политбюро Жданову признал это мародерство, но почему-то забыл об этом написать в своих мемуарах «Воспоминания и размышления».

Иногда садизм «освободителей» кажется вообще трудным для понимания.

Вот, например, лишь один из эпизодов, каковые перечислены ниже.

Едва 26 октября 1944 г. советские части вторглись на немецкую территорию, как стали там творить непостижимые зверства.

Солдаты и офицеры 93-го стрелкового корпуса 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта в одной усадьбе прибили гвоздями к большому столу 5 детей за языки и оставили их в таком положении умирать.

Зачем?

Кому из «освободителей» пришла в голову такая садистская казнь детей?

И были ли эти «освободители» вообще психически нормальными, а не садистами-психами?

Отрывок из книги Иоахима Гофмана «Сталинская война на уничтожение»:

Подстрекаемые советской военной пропагандой и командными структурами Красной Армии, солдаты 16-й гвардейской стрелковой дивизии 2-го гвардейского танкового корпуса 11-й гвардейской армии в последней декаде октября 1944 г. принялись вырезать крестьянское население в выступе южнее Гумбиннена.

В этом месте немцы, вновь захватив его, смогли в виде исключения провести более детальные расследования. В одном Неммерсдорфе были убиты не менее 72 мужчин, женщин и детей, женщин и даже девочек перед этим изнасиловали, нескольких женщин прибили гвоздями к воротам амбара.

Неподалеку оттуда от рук советских убийц пало большое число немцев и французских военнопленных, до сих пор находившихся в немецком плену. Всюду в окрестных населенных пунктах находили тела зверски убитых жителей — так, в Банфельде, имении Тейхгоф, Альт Вустервитце (там в хлеву найдены также останки нескольких сожженных заживо) и в других местах.

«У дороги и во дворах домов массами лежали трупы гражданских лиц… — сообщил обер-лейтенант д-р Амбергер, — в частности, я видел многих женщин, которых… изнасиловали и затем убили выстрелами в затылок, частично рядом лежали и также убитые дети».

О своих наблюдениях в Шилльмейшене под Хейдекругом в Мемельской области, куда 26 октября 1944 г. вторглись части 93-го стрелкового корпуса 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта, канонир Эрих Черкус из 121-го артиллерийского полка сообщил на своем военно-судебном допросе следующее:

«У сарая я нашел своего отца, лежавшего лицом к земле с пулевым отверстием в затылке…

В одной комнате лежали мужчина и женщина, руки связаны за спинами и оба привязаны друг к другу одним шнуром…

Еще в одной усадьбе мы увидели 5 детей с языками, прибитыми гвоздями к большому столу. Несмотря на напряженные поиски, я не нашел и следа своей матери…

По дороге мы увидели 5 девушек, связанных одним шнуром, одежда почти полностью снята, спины сильно распороты. Было похоже, будто девушек довольно далеко тащили по земле. Кроме того, мы видели у дороги несколько совершенно раздавленных обозов».

Невозможно стремиться отобразить все ужасные подробности или, тем более, представить полную картину случившегося.

Так пусть ряд выбранных примеров даст представление о действиях Красной Армии в восточных провинциях и после возобновления наступления в январе 1945 г.

Федеральный архив в своем докладе об «изгнании и преступлениях при изгнании» от 28 мая 1974 г. опубликовал точные данные из так называемых итоговых листов о зверствах в двух избранных округах, а именно в восточно-прусском пограничном округе Иоганнисбург и в силезском пограничном округе Оппельн, что ныне Ополе в Польше.

Согласно этим официальным расследованиям, в округе Иоганнисбург, на участке 50-й армии 2-го Белорусского фронта, наряду с другими бесчисленными убийствами, выделялось убийство 24 января 1945 г. 120 гражданских лиц, а также нескольких немецких солдат и французских военнопленных из колонны беженцев у дороги Никельсберг-Герцогдорф южнее Арыса, что ныне Ожиш в Польше.

У дороги Штоллендорф-Арыс было расстреляно 32 беженца, а у дороги Арыс-Дригельсдорф под Шлагакругом 1 февраля по приказу советского офицер: около 50 человек, большей частью детей и молодежи, вырванных у их родителей и близких в повозках беженцев.

Под Гросс Розеном Советы в конце января 1945 г. сожгли заживо около 30 людей в полевом сарае.

Один свидетель видел, как у дороги на Арыс «лежали один труп за другим».

В самом Арысе было произведено «большое число расстрелов», видимо, на сборном пункте, а в пыточном подвале НКВД — «истязания жесточайшего рода» вплоть до смерти.

В силезском округе Оппельн военнослужащие 32-го и 34-го гвардейских стрелковых корпусов 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта до конца января 1945 г. убили не менее 1264 немецких гражданских лиц. Частично не ушли от своей судьбы также русские остарбайтеры, в большинстве своем насильно депортированные на работу в Германию, и советские военнопленные в немецком плену.

В Оппельне их согнали в публичном месте и после краткой пропагандистской речи перебили.

Аналогичное засвидетельствовано о лагере остарбайтеров Круппамюле у реки Малапане [Мала-Панев] в Верхней Силезии. 20 января 1945 г., после того, как лагерь достигли советские танки, здесь созвали несколько сот русских мужчин, женщин и детей и как «предателей» и «пособников фашистов» перестреляли из пулеметов или перемололи гусеницами танков.

В Готтесдорфе советские солдаты 23 января расстреляли около 270 жителей, включая маленьких детей и 20-40 членов Марианского братства.

В Карлсруэ, что ныне Покуй, Польша, были расстреляны 110 жителей, включая обитателей Аннинского приюта, в Куппе: 60-70 жителей, среди них также обитатели дома престарелых и священник, который хотел защитить от изнасилования женщин, и т. д. в других местах.

Но Иоганнисбург и Оппельн были лишь двумя из множества округов в восточных провинциях Германского рейха, оккупированных частями Красной Армии в 1945 г.

На основе донесений служб полевого командования отдел «иностранных армий Востока» Генерального штаба сухопутных войск составил несколько списков «о нарушениях международного права и зверствах, совершенных Красной Армией на оккупированных германских территориях», которые хотя также не дают общей картины, но по свежим следам событий документируют многие советские злодеяния с определенной степенью надежности.

Так, Группа армий «А» донесла 20 января 1945 г., что все жители вновь занятых ночью населенных пунктов Рейхталь (Рыхталь) и Глауше под Намслау, что ныне Намыслув, Польша были расстреляны советскими солдатами 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии.

22 января 1945 г., согласно донесению Группы армий «Центр», под Грюнхайном в округе Велау что ныне Знаменск, Россия, танки 2-го гвардейского танкового корпуса «настигли, обстреляли танковыми снарядами и пулеметными очередями» колонну беженцев 4 километра длиной, «большей частью женщин и детей», а «оставшихся уложили автоматчики».

Аналогичное произошло в тот же день неподалеку оттуда, под Гертлаукеном, где были убиты советскими солдатами, частично выстрелами в затылок, 50 человек из колонны беженцев.

В Западной Пруссии, в неуказанном населенном пункте, в конце января длинный обоз беженцев тоже был, настигнут передовыми советскими танковыми отрядами. Как сообщили несколько выживших женщин, танкисты 5-й гвардейской танковой армии облили лошадей и повозки бензином и подожгли их:

«Часть гражданских лиц, состоявших в большинстве из женщин и детей, спрыгнули с повозок и попытались спастись, причем некоторые уже походили на живые факелы. После этого большевики открыли огонь. Лишь немногим удалось спастись».

Точно так же в Плонене в конце января 1945 г. танки 5-й гвардейской танковой армии напали на колонну беженцев и перестреляли ее.

Всех женщин от 13 до 60 лет из этого населенного пункта, расположенного под Эльбингом, что ныне Эльблонг, Польша, красноармейцы беспрерывно насиловали «самым жестоким образом».

Немецкие солдаты из танковой разведроты нашли одну женщину с распоротой штыком нижней частью живота, а другую молодую женщину — на деревянных нарах с размозженным лицом.

Уничтоженные и разграбленные обозы беженцев по обе стороны дороги, трупы пассажиров, лежащие рядом в придорожном рву, были обнаружены также в Майслатайне под Эльбингом.

Об умышленном уничтожении гусеницами или обстреле обозов беженцев, всюду тянувшихся по дорогам и хорошо распознаваемых в качестве таковых, сообщалось из восточных провинций повсеместно, например, из района действий советской 2-й гвардейской танковой армии.

В округе Вальдроде 18 и 19 января 1945 г. в нескольких местах подобные колонны останавливали, атаковывали и частично уничтожали, «падавших женщин и детей расстреливали или давили» или, как говорится в другом сообщении, «большинство женщин и детей убивали».

Советские танки обстреляли под Вальдроде из орудий и пулеметов немецкий госпитальный транспорт, в результате чего из 1000 раненых удалось спасти лишь 80.

Кроме того, сообщения о нападениях советских танков на колонны беженцев имеются из Шауэркирха, Гомбина, где были убиты около 800 женщин и детей, из Дитфурта-Филене и других населенных пунктов.

Несколько таких обозов были настигнуты 19 января 1945 г. и под Брестом, южнее Торна, что ныне соответственно Бжесць-Куявски и Торунь, Польша, в тогдашнем Вартегау, пассажиров, в основном женщин и детей, пристрелили.

Согласно донесению от 1 февраля 1945 г., в этом районе в течение трех дней «из около 8000 лиц убито примерно 4500 женщин и детей, остальные полностью рассеяны, можно предположить, что большинство из них уничтожено аналогичным образом».

Силезия

Вблизи границы рейха, западнее Велюни, советские солдаты 1-го Украинского фронта облили бензином повозки обоза беженцев и сожгли их вместе с пассажирами.

На дорогах лежали бесчисленные тела немецких мужчин, женщин и детей, частично в изувеченном состоянии — с перерезанным горлом, отрезанным языком, вспоротым животом.

Также к западу от Велюни 25 служащих, в основном фронтовых рабочих, Организации Тодта были расстреляны танковыми экипажами 3-й гвардейской танковой армии.

Все мужчины были расстреляны и в Хайнерсдорфе, женщины изнасилованы советскими солдатами, а под Кунцендорфом 25-30 мужчин из фольксштурма получили пули в затылок.

Таким же образом в Глауше под Намслау погибли от рук убийц, военнослужащих 59-й армии, 18 человек, включая мужчин из фольксштурма и медсестер.

В Беатенгофе под Олау, что ныне Олава, Польша, после повторного его занятия все мужчины были найдены убитыми выстрелами в затылок. Преступниками явились военнослужащие 5-й гвардейской армии.

В Грюнберге, что ныне Зелёна-Гура, Польша, 8 семей были убиты военнослужащими 9-го гвардейского танкового корпуса.

Ареной ужасных преступлений стало имение Танненфельд под Гротткау, что ныне Гродкув, Польша.

Там красноармейцы из 229-й стрелковой дивизии изнасиловали двух девушек, а затем убили их, надругавшись над ними. Одному мужчине выкололи глаза, ему отрезали язык.

То же самое произошло с 43-летней полькой, которую затем замучили до смерти.

В Альт-Гротткау военнослужащие той же дивизии убили 14 военнопленных, отсекли им головы, выкололи глаза и раздавили танками.

Красноармейцы этой же стрелковой дивизии несли ответственность и за злодеяния в Шварценгрунде под Гротткау. Они насиловали женщин, включая монастырских сестер, застрелили крестьянина Калерта, вспороли живот его жене, отрубили ей руки, застрелили крестьянина Христофа и его сына, а также молодую девушку.

В имении Айсдорф под Мерцдорфом советские солдаты из 5-й гвардейской армии выкололи глаза пожилому мужчине и пожилой женщине, по-видимому — супружеской паре, и отрезали им носы и пальцы.

Вблизи были найдены зверски убитыми 11 раненых солдат Люфтваффе.

Точно так же в Гютерштадте под Глогау, что ныне Пюгув, Польша, был обнаружен 21 немецкий военнопленный, убитые красноармейцами из 4-й танковой армии.

В деревне Хеслихт под Штригау, что ныне Стшегом, Польша, все женщины были одна за другой изнасилованы красноармейцами из 9-го механизированного корпуса.

Мария Хайнке нашла своего мужа, еще подававшего слабые признаки жизни, умирающим в советском караульном помещении. Медицинское обследование выявило, что у него были выколоты глаза, отрезан язык, несколько раз переломана рука и размозжена черепная коробка.

Военнослужащие 7-го гвардейского танкового корпуса в Оссиге под Штригау насиловали женщин, убили 6-7 девушек, застрелили 12 крестьян и совершили аналогичные тяжкие преступления в Хертвиссвальдау под Яуэром, что ныне Явор, Польша.

В Лигнице, что ныне Легница, Польша, были обнаружены трупы многочисленных гражданских лиц, расстрелянных советскими солдатами из 6-й армии.

В городке Костенблют под Неймарктом, что ныне Сьрода-Слёнска, Польша, захваченном частями 7-го гвардейского танкового корпуса, насиловали женщин и девушек, включая и находившуюся на сносях мать 8 детей. Брат, попытавшийся заступиться за нее, был застрелен.

Расстреляны были все военнопленные иностранцы, а также 6 мужчин и 3 женщины. Массового изнасилования не избежали и сестры из католической больницы.

Пильграмсдорф под Гольдбергом, что ныне Злоторыя, Польша, явился ареной многочисленных убийств, изнасилований и поджогов со стороны военнослужащих 23-й гвардейской мотострелковой бригады.

В Беральсдорфе, предместье Лаубана, что ныне Любань, Польша, 39 еще оставшихся женщин были самым низким образом обесчещены советскими солдатами из 7-го гвардейского танкового корпуса, одной женщине выстрелили при этом в нижнюю челюсть, ее заперли в погреб. И через несколько дней, несмотря на то, что она была тяжело больна лихорадкой, три красноармейца друг за другом насиловали ее, угрожая пистолетом, самым жестоким способом.

Бранденбург, преимущественно Неймарк и Штернбергер Ланд

Общее представление об обращении с населением в восточных частях провинции Бранденбург дает донесение русских агентов Данилова и Чиршина, засланных 103-м отделением фронтовой разведки с 24 февраля до 1 марта 1945 г.

Согласно ему, всех немцев в возрасте от 12 лет и старше беспощадно использовали на строительстве укреплений, не использованную часть населения отправили на Восток, а стариков обрекли на голодную смерть.

В Зорау, что ныне Жары, Польша, Данилов и Чиршин видели массу тел женщин и мужчин… убитых, зарезанных и застреленных, чаще всего выстрелом в затылок и в сердце, лежащих на улицах, во дворах и в домах.

По сообщению одного советского офицера, который сам был возмущен масштабами террора:

«Всех женщин и девушек, независимо от возраста, беспощадно насиловали».

И в Скампе под Цюллихау, что ныне соответственно Скомпе и Сулехув, Польша, советские солдаты из 33-й армии развернули жуткий кровавый террор.

Почти во всех домах лежали задушенные тела женщин, детей и стариков.

Неподалеку за Скампе, у дороги на Ренчен, или Бенчен, что ныне Збоншинь, Польша, были найдены трупы мужчины и женщины.

У женщины был распорот живот, вырван зародыш, а отверстие в животе заполнено нечистотами и соломой. Вблизи находились трупы трех повешенных мужчин из фольксштурма.

В Кае под Цюллихау военнослужащие той же армии убили выстрелами в затылок раненых, а также женщин и детей с одного обоза.

Город Ной-Бенчен, что ныне Збоншичек, Польша, красноармейцы разграбили и затем умышленно подожгли.

У дороги Швибус-Франкфурт красноармейцы из 69-й армии перестреляли гражданских лиц, включая женщин и детей, так что трупы лежали друг на друге.

У Альт-Древитца под Каленцигом военнослужащие 1-й гвардейской танковой армии расстреляли майора медицинской службы, майора и солдат-санитаров и одновременно открыли огонь по американским военнопленным, которых возвращали из базового лагеря Альт-Древитц, ранив 20-30 из них и убив неизвестное число.

У дороги перед Гросс-Блюмбергом на Одере, группами по 5 – 10 человек, лежали тела около 40 немецких солдат, убитых выстрелами в голову или в затылок и затем ограбленных.

В Реппене все мужчины с проходящего обоза беженцев были расстреляны советскими солдатами из 19-й армии, а женщины изнасилованы.

В Гассене под Зоммерфельдом, что ныне соответственно Ясень и Любско, Польша, танки 6-го гвардейского механизированного корпуса открыли беспорядочный огонь по гражданским лицам.

В Массине под Ландсбергом, что ныне Гожув-Велькопольски, Польша, военнослужащие 5-й ударной армии расстреляли неизвестное число жителей, насиловали женщин и малолетних и вывозили награбленное имущество.

В неизвестном населенном пункте под Ландсбергом военнослужащие 331-й стрелковой дивизии расстреляли 8 гражданских лиц мужского пола, предварительно ограбив их.

Когда части советского 11-го танкового корпуса и 4-го гвардейского стрелкового корпуса в начале февраля внезапно ворвались в город Лебус, расположенный к западу от Одера, тотчас началось ограбление жителей, по случаю чего было застрелено определенное число гражданских лиц. Красноармейцы насиловали женщин и девушек, двух из которых прибили прикладами.

Неожиданный прорыв советских войск к Одеру и местами за Одер стал кошмаром для бесчисленных жителей и немецких солдат.

В Гросс-Нойендорфе, на Одере, 10 немецких военнопленных были заперты в сарай и убиты из автоматов советскими солдатами 1-й гвардейской танковой армии.

В Рейтвейне и Треттине военнослужащие 8-й гвардейской армии расстреляли всех немецких солдат, служащих полиции и прочих «фашистов», а также целые семьи, в домах которых, возможно, находили убежище военнослужащие вермахта.

В Визенау, под Франкфуртом, были найдены умирающими после многочасового изнасилования две женщины в возрасте 65 и 55 лет.

Цедене, что ныне Цедыня, Польша, советская женщина в офицерской униформе из 5-го гвардейского танкового корпуса застрелила купеческую чету.

А в Геншмаре советские солдаты убили землевладельца, управляющего имением и трех рабочих.

Ударная группа Власовской армии во главе с полковником РОА Сахаровым 9 февраля 1945 г. при поддержке немцев вновь заняла расположенные в излучине Одера населенные пункты Нойлевин и Керстенбрух.

Согласно немецкому докладу от 15 марта 1945 г., население обоих пунктов подвергалось самым жутким надругательствам и находилось после этого под ужасным впечатлением кровавого советского террора.

В Нойлевине были найдены застреленными бургомистр, а также находившийся в отпуске военнослужащий вермахта.

В одном сарае лежали трупы трех оскверненных и убитых женщин, у двух из которых были связаны ноги.

Одна немецкая женщина лежала застреленной у дверей своего дома. Пожилая супружеская пара была задушена.

В качестве преступников, как и в близлежащей деревне Нойбарним, были установлены военнослужащие 9-го гвардейского танкового корпуса.

В Нойбарниме были найдены мертвыми 19 жителей.

Тело хозяйки гостиницы было изувечено, ноги связаны проволокой.

Здесь, как и в других населенных пунктах, осквернялись женщины и девушки, а в Керстенбрухе, даже 71-летняя старуха с ампутированными ногами.

Картину насильственных преступлений советских войск в этих селах излучины Одера, как и всюду на германских восточных территориях, дополняют грабежи и умышленные разрушения.

Померания

Из Померании за февраль 1945 г. поступило лишь относительно немного сообщений, так как бои на прорыв здесь по-настоящему начались только в конце месяца.

Вот донесение грузинского лейтенанта Беракашвили, который, будучи командирован грузинским штабом связи в юнкерскую школу в Познань, Польша, где он вместе с другими офицерами добровольческих частей участвовал в обороне крепости и пробился в направлении Щецина, Польша, все же передает некоторые впечатления о территории к юго-востоку от Щецина.

«Дороги часто окаймляли убитые выстрелом в затылок солдаты и гражданские лица, всегда полураздетые и, во всяком случае, без сапог».

Лейтенант Беракашвили стал свидетелем жестокого изнасилования жены крестьянина в присутствии кричащих детей под Шварценбергом и всюду находил следы грабежей и разрушений:

«Жутко разрушен был город Бане, на его улицах лежало много трупов гражданских лиц, которые, как пояснили красноармейцы, были убиты ими в виде возмездия».

Обстановка в населенных пунктах вокруг Пыжице, Польша, полностью подтвердила эти наблюдения.

В Биллербекке расстреляли владельца имения, а также старых и больных людей, насиловали женщин и девочек с 10-летнего возраста, грабили квартиры, убивали оставшихся жителей.

В имении Бредерлов красноармейцы оскверняли женщин и девушек, одна из которых была затем расстреляна, как и жена бежавшего отпускника вермахта.

В Кёзелитце были убиты окружной начальник, крестьянин, находящийся в отпуске лейтенант, в Эйхельсхагене: руководитель низового звена НСДАП и крестьянская семья из 6 человек.

Преступниками во всех случаях были военнослужащие 61-й армии.

Аналогичное происходило в деревнях вокруг Грейфенхагена, что ныне Грыфино, Польша, к югу от Штеттина.

Так, в Едерсдорфе военнослужащие 2-й гвардейской танковой армии пристрелили 10 эвакуированных женщин и 15-летнего юношу, добили еще живые жертвы штыками и пистолетными выстрелами, а также вырезали целые семьи с маленькими детьми.

В Рорсдорфе советские солдаты расстреляли многих жителей, включая раненого военного-отпускника. Женщин и девушек осквернили и затем частично также убили.

В Гросс-Зильбере под Каллисом красноармейцы из 7-го гвардейского кавалерийского корпуса изнасиловали молодую женщину палкой от метлы, отрезали ей левую грудь и размозжили череп.

В Прейсиш-Фридланде советские солдаты из 52-й гвардейской стрелковой дивизии расстреляли 8 мужчин и 2-х женщин, изнасиловали 34 женщины и девушки.

О жутком событии сообщил командир немецкого инженерно-танкового батальона 7-й танковой дивизии.

В конце февраля 1945 г. советские офицеры из 1-й или 160-й стрелковой дивизии севернее Конитца загнали для разведки на минное поле нескольких детей в возрасте 10-12 лет.

Немецкие солдаты слышали жалобные крики детей, тяжело раненых взорвавшимися минами, бессильно истекавших кровью из разорванных тел.

Восточная Пруссия

И в Восточной Пруссии, за которую велись тяжелые бои, в феврале 1945 г. зверства продолжались с неослабевающей силой…

Так, у дороги под Ландсбергом военнослужащие 1-й гвардейской танковой армии убивали немецких солдат и гражданских лиц ударами штыков, прикладов и выстрелами в упор и частично вырезали.

В Ландсберге советские солдаты из 331-й стрелковой дивизии согнали ошеломленное население, включая женщин и детей, в подвалы, подожгли дома и стали стрелять по бегущим в панике людям.

Многие сгорели заживо.

В деревне у дороги Ландсберг — Гейльсберг военнослужащие той же стрелковой дивизии 6 дней и ночей держали взаперти в подвале 37 женщин и девушек, там частично приковали их цепями и при участии офицеров каждодневно насиловали много раз.

Из-за отчаянных криков двое из этих советских офицеров на глазах у всех вырезали двум женщинам языки полукруглым ножом.

У двух других женщин прибили штыком к полу сложенные друг на друга руки.

Немецким солдатам-танкистам в конечном счете удалось освободить лишь немногих из несчастных, 20 женщин умерли от надругательств.

В Хансхагене под Прейсиш-Эйлау, что ныне Багратионовск, Россия, красноармейцы из 331-й стрелковой дивизии расстреляли двух матерей, воспротивившихся изнасилованию своих дочерей, и отца, дочь которого в это же время была вытащена из кухни и изнасилована советским офицером.

Далее, были убиты: супружеская чета учителей с 3 детьми, неизвестная девушка-беженка, трактирщик и фермер, 21-летнюю дочь которого изнасиловали.

В Петерсхагене под Прейсиш-Эйлау военнослужащие этой дивизии убили двух мужчин и юношу 16 лет по имени Рихард фон Гофман, подвергнув жестокому насилию женщин и девушек.

В начале февраля 1945 г. советские войска неожиданно ворвались в западную часть Замланда, овладев большим числом населенных пунктов.

Через несколько дней немцам удалось разбить и частично отбросить передовые силы и в ходе смелой наступательной операции крупного масштаба 19 и 20 февраля 1945 г. восстановить прерванную наземную и морскую связь с Кенигсбергом.

Командование армейской группы Замланд и Группы армий «Север» с помощью полиции провело расследования о судьбе населения на вновь освобожденной территории, результаты которых имеются, правда, лишь по нескольким населенным пунктам.

Так, военнослужащие 271-го Особого моторизованного батальона  39-й армии убили в Георгенвальде 4 гражданских лиц и бросили трупы в пламя подожженного имения.

Офицеры и их красноармейцы жестоко оскверняли женщин и девочек.

В Крагау военнослужащие 91-й гвардейской стрелковой дивизии изнасиловали и задушили двух молодых женщин, в Меденау военнослужащие 358-й стрелковой дивизии убили по меньшей мере 11 гражданских лиц.

Здесь перед одним домом лежали трупы двух убитых женщин, маленького ребенка и грудного младенца.

Двух пожилых мужчин и 14-летнего юношу забили, точно так же — двух женщин и двух девочек после изнасилования.

Совершенно раздетое тело примерно 30-летней женщины имело колотые раны на груди, у нее был рассечен череп, она была изрешечена выстрелами.

В Гросс-Ладткайме военнослужащие 91-й гвардейской стрелковой дивизии расстреляли 2-х немецких военнопленных и 4-х гражданских лиц, включая бургомистра и его жену.

От их 18-летней дочери не осталось никаких следов. Однако был найден труп молодой девушки, которой после изнасилования отрезали груди и выкололи глаза.

Советская 91-я гвардейская стрелковая дивизия, прорвавшаяся через Тиренберг в район Краттлау-Гермау, 7 февраля 1945 г. была окружена и частично разбита в тяжелых боях.

В захваченных ею населенных пунктах были установлены грубые нарушения международного права.

В Тиренберге был убит 21 немецкий солдат, которые были согнаны туда из приюта для военных инвалидов под Зоргенау.

Элизабет Хомфельд была изнасилована и вместе со своим зятем убита выстрелами в голову: так же, как Минна Коттке, пытавшаяся воспротивиться изнасилованию, и сын арендатора имения священника Эрнст Трунц.

Брошенной в сарай гранатой были убиты трое запертых там женщин и мужчина, а несколько человек тяжело ранены.

В то же время советские офицеры и солдаты позднее признали в плену, что беспрерывно и «зверски» насиловали женщин и даже малолетних девочек.

В Краттлау военнослужащие 275-го гвардейского стрелкового полка 91-й гвардейской стрелковой дивизии убили 6 мужчин и двух немецких солдат ударами штыка или выстрелами в голову.

Всех женщин и девушек, включая 13-летних, беспрерывно насиловали, некоторых женщин «подвергали половому насилию по 6-8 солдат 5-8 раз в день».

3-4 самые молодые женщины были оставлены офицерам, которые после завершения преступного насилия передали их своим подчиненным.

В Аннентале немецкие освободители нашли трупы двух женщин, которых осквернили и затем задушили.

Детальные расследования удалось провести в Гермау, где как-никак располагались штаб 91-й гвардейской стрелковой дивизии и штаб с частями 275-го гвардейского стрелкового полка.

В Гермау были обнаружены трупы 21 убитого: мужчин, женщин и детей.

15 немецких раненых убили, разбив им головы, а одному из них насильно затолкали в рот губную гармошку.
——————————————————-

Согласно заключению капитана медицинской службы д-ра Тольциена, одно женское тело имело следующие ранения: сквозной выстрел в голову, размозжение левой голени, широкая открытая резаная рана на внутренней стороне левой голени, большая открытая рана на внешней стороне левого бедра, нанесенные ножом.

У другой женщины, как и у раздетой молодой девушки, был размозжен затылок.

Убитыми были найдены супружеская пара Ретковских, супружеская чета Шпренгелей с 3 детьми, молодая женщина с 2 детьми и неизвестный поляк.

В общей могиле лежали тела неизвестной беженки, Розы Тиль, урожденной Витте, и 21-летней польской девушки: все трое были жестоко убиты после изнасилования, далее тела двух местных кустарей, один из которых, мельник Магун, был застрелен, поскольку он пытался защитить от изнасилования свою малолетнюю дочь.

У дороги Гермау-Пальмниккен, что ныне Янтарный, Россия, возле 5-километрового указателя, были найдены две девочки.

Обеим с близкого расстояния выстрелили в голову, у одной были выколоты глаза.

Женское население Гермау, около 400 женщин и девушек, по приказу командира 91-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Кошанова было заперто в церкви, якобы для того чтобы уберечь их от бесчинств.

Тем не мене, советские офицеры и солдаты ворвались в церковь и на хорах вели «массовые изнасилования».

И в окружающих домах в последующие дни женщин беспрерывно насиловали, офицер и несколько красноармейцев 8 раз изнасиловали в церковной колокольне 13-летнюю Еву Линк на глазах отчаявшейся матери, которую затем постигла та же участь.

События в расположенном западнее Кенигсберга курортном пригороде Метгетен, который в ночь с 30 на 31 января 1945 г. был захвачен частями советской 39-й армии, а 19 февраля после кровопролитных боев вновь освобожден частями немецкой 1-й пехотной дивизии, 561-й дивизии народных гренадеров и 5-й танковой дивизии, уже не раз описывались в литературе.

А недавно и в публикации русского журнала «Новое время» под заголовком «Преступления красноармейцев».

В этой связи следует упомянуть и американского специалиста по международному праву Альфреда М. де Заяса, который в своих исследованиях уделяет событиям в Метгетене особое внимание.

Немецкие солдаты совершили в Метгетене и ближней окрестности ужасающие открытия.

Выжившие,  как например, бывший 3-й штабной офицер в штабе коменданта крепости Кенигсберг, майор запаса профессор д-р Г. Ипсен находились «в состоянии, граничившим с безумием».

Уже на подходах были найдены трупы нескольких сот немецких солдат, отчасти изувеченных до неузнаваемости, почти во всех домах и садах лежали убитые мужчины, женщины и дети, у женщин наблюдались явные следы изнасилования, зачастую были отрезаны груди.

В одном месте, как сообщил бывший офицер для поручений при штабе 561-й дивизии народных гренадеров К.А. Кнорр, две примерно 20-летние девушки были разорваны автомашинами.

На вокзале стоял, по меньшей мере, один поезд с беженцами из Кенигсберга.

В каждом вагоне лежали тела «зверски убитых беженцев любого возраста и пола».

Теннисную площадку в Метгетене битком набили немецкими военнопленными и гражданскими лицами, а затем был приведен в действие разрывной заряд.

Части человеческих тел находили уже в 200 м от гигантской взрывной воронки.

Еще 27 февраля 1945 г. капитан из штаба коменданта крепости Зоммер случайно обнаружил за одним домом в гравийном карьере у уличного и дорожного перекрестка перед Метгетеном трупы 12 совершенно раздетых женщин и детей, лежавших вместе «беспорядочной кучей», они были растерзаны ударами штыков и ножей.

Помимо отдельных трупов, рассеянных по всему курортному поселку, которых насчитывались сотни, было обнаружено несколько больших земляных холмов, под которыми, как оказалось, были погребены сотни, а согласно капитану Зоммеру и профессору д-ру Ипсену до 3000, убитых.

Дознание следственной комиссии, назначенной комендантом крепости, генералом пехоты Лашем, складывалось сложно, поскольку Советы облили кучи трупов бензином и попытались их сжечь.

Тем не менее удалось установить, что большинство жертв было не расстреляно, а зачастую жестоко убито рубящим и колющим оружием.

К тому же значительная часть этих убитых являлась не немцами, а украинскими беженцами, которых насчитывалось под Метгетеном порядка 25000, а также членами так называемой украинской «трудовой службы», которые были мобилизованы принудительно.

Западнее Метгетена, как сообщил капитан Зоммер, у дороги вплоть до Повайена всюду лежали трупы гражданских лиц, либо убитых выстрелами в затылок, либо «совершенно раздетых, изнасилованных и затем зверски убитых ударами штыков или прикладов».

У дорожного перекрестка перед Повайеном четыре раздетые женщины были насмерть раздавлены советским танком.

Капитаном Зоммером, а также майором профессором д-ром Ипсеном засвидетельствована прямо-таки символичная гнусность советских солдат в церкви Гросс-Хейдекруга. Там была распята молодая девушка, а справа и слева от нее повешено по немецкому солдату.

Все это происходило у ворот провинциального центра Кенигсберга.

Невыразимые зверства и преступления, совершенные подстрекаемыми советскими солдатами позднее, после захвата города 7-9 апреля 1945 г., не поддаются никакому описанию и могли найти лишь схематичное отражение также в дневниках врачей Дейхельмана и графа фон Лендорфа.

Что можно сказать?

Нарушениями международного права, совершенными на немецкой земле, значительная часть Красной Армии поставила себя за рамки исконно российских солдатских традиций.

Как массовое явление преступления против безоружных наподобие тех, что представлены выше лишь в качестве примера, совершенные по наущению и при участии военного командования, были неизвестны в армиях других европейских государств даже во время Второй мировой войны, да и никогда бы не могли быть терпимы командными структурами.

Германский вермахт не составлял при этом исключения.

Грабеж и мародерство, не говоря уже об убийстве и изнасиловании, согласно императивным предписаниям Германского военно-уголовного кодекса, угрожали серьезными наказаниями.

Для сохранения воинской дисциплины немецкие военные суды и на советской территории, как правило, карали правонарушения и преступления военнослужащих вермахта в отношении гражданского населения строгими карами и зачастую решались выносить даже смертные приговоры.

Поэтому, если поставить вопрос, об ответственности за военные преступления, совершенные в восточных провинциях Германии.

То, следуя старому воинскому принципу, согласно которому, командиры в любом случае несут ответственность за действия своих подчиненных, пришлось бы большинство действовавших там командующих и войсковых командиров и многих военнослужащих среднего и низшего командного состава признать «военными преступниками» в трактовке Нюрнбергского устава, и расстрелять.

Гофман так комментирует эту ситуацию:

Британский фельдмаршал Монтгомери, до которого позднее донеслось кое-что из советской оккупационной зоны писал:

«Их поведение, особенно в отношении женщин, вызывало у нас отвращение. В некоторых районах советской зоны практически вообще не осталось немцев. Они бежали под натиском варваров».

Он кстати называл россиян: «действительно нецивилизованными азиатами»

Согласно американскому генералу Китингу, знакомому только с ситуацией в Берлине, во многих случаях «их разнузданные действия были сродни действиям варварских орд Чингисхана».

А Джордж Ф. Кеннан еще раз устно подтвердил американскому специалисту по международному праву Альфреду М. де Заясу то, о чем написал в своих мемуарах: что советы «сметали местное население с лица земли таким образом, который не имеет аналогов со времен азиатских орд».

В чем же эта причина зверств Советской армии?

Рассказы, про эти преступления против человечества, и по сей день являются «табу» в России.

Любому, кто опубликует эти материалы, сразу же приклеит ярлык «фашиста», а действия «ордынских скотов» неизменно будут оправдывать, злодеяниями германской армии, свидетельств которым нет,  а фраза про «месть немцам за их преступления на территории СССР» и вовсе должна разрешить и сегодня насиловать маленьких польских и немецких девочек!

Россия не обладает ни единым доказательством геноцида местного населения немецкой армией!

За любое притеснение: украинцев, поляков и евреев, а уж тем более за изнасилование наказывал сразу на месте, по полной программе – смертной казнью!

Аналогичная позиция распространялась и на военнопленных, над которыми категорически нельзя было издеваться.

Далее…

Чтобы не говорили «освободители», но кровавый след их преступлений берет начало еще в Крыму, а изнасилования, начались на территории Польши, которые к оккупации СССР никакого отношения не имели!

Есть также данные, что негласной директивой, с первых дней войны, в Советской армии было введено правило не просто убивать немецких военнопленных, а делать это с особой жестокостью!

Разрешалось: выкалывать глаза, отрезать конечности, половые органы и т.д.

В 1941-1943 годах были расстреляны почти 100% немецких военнопленных, что можно объяснять постоянным отступлением Советской армии.

При этом, как пишет Гофман:

«Советский Союз был единственным государством, которое по этим мотивам расторгло Гаагскую конвенцию о законах и обычаях войны 1907 года, а также отказалось ратифицировать Женевскую конвенцию о военнопленных 1929 года».

Но как объяснить тот факт, что абсолютное большинство немецких военнопленных не просто убивали, но выкалывали им глаза и отрезали или давили всмятку половые органы?

Это уже нельзя трактовать как «невозможность их транспортировать при отступлении», хотя это все равно преступление, а это уже политика запугивания немецкой армии, дескать, вот какие зверства вас ждут.

Инициаторами этих зверств были комиссары, так как только их расстреливали немцы при пленении советских военнослужащих.

Узнав об этом, немецкое командование весной 1942 года запретило расстреливать комиссаров.

Таким образом, более никого из военнопленных немцы не расстреливали.

В итоге в немецком плену оказалось за первые полгода 3,8 млн. военнослужащих Советской армии, всего за войну – 5,3 млн.

Причем, еще 330.000 военнопленных украинцев и беларусов «злые» немцы вообще отпустили по домам!

Характерно, что советское командование понимало, что выкалывать глаза и отрезать половые органы у всех немецких военнопленных – это делать их армию сопротивляющейся до последней капли крови.

Поэтому последовали некоторые приказы, которые приструнили своих садистов. Но в целом это никак не поменяло картины.

Согласно документальным данным из книги Гофмана, только за несколько месяцев 1941 года Советами было убито несколько десятков тысяч немецких и румынских военнопленных с сопутствующим при жизни жертв размозжением или отрезанием половых органов.

Он выводов не делает, но мы сделаем вывод: это уже ПОЛОВОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ.

А когда советские изверги добрались до женского населения Польши и Германии, то там эти половые преступления логично продолжились изнасилованиями и прочим мерзким, что типично сегодня для преступлений сексуальных маньяков.

Подведем итог

Зверские изнасилования, совершаемые бойцами Советской армии в массовом размахе начались с первого дня войны, поэтому Советская армия с 22 июня 1941 года являлась армией сексуальных маньяков, отрезающих гениталии у своих жертв.

Это была, не только единственная в мире пьяная армия алкашей, так как только в ней выдавали перед боем водку, но и единственная в мире армия сексуальных маньяков.

Получается что российская армия ни что иное как: пьяное быдло с оружием в руках!

Виновны в этом, конечно, руководители и комиссары, которые, спаивая солдат, взывали к их самым низменным человеческим инстинктам: убивать, насиловать и измываться.

Чему тысячи примеров в их обращениях и воззваниях именно такого содержания.

Что касается «ордынской» и «варварской» сути россиян, то она, конечно же, тут же всплыла у этих солдат, ибо власти этого и добивались: их остервенения в войне.

Поэтому зверство солдата, это больше вина комиссаров, генералитета и политического руководства СССР, а прежде всего Политбюро и Сталина лично.

Это объясняет геноцид со стороны солдат СССР, но его не прощает.

Гофман приводит множество примеров (и того же Солженицына), когда солдаты и офицеры Советской армии протестовали против этих зверств, но были тут же расстреляны или репрессированы за «сочувствие врагу».

Вина в любом случае остается.

Трудно оценить масштаб всего, но, видимо, около 80% «освободителей» изнасиловали минимум одну жертву, а порядка 40% «освободителей Европы от фашизма» изнасиловали десятки женщин и девочек – с их убийством.

Многие гвардейские дивизии СССР себя при этом особо проявили: за ними четко тянется шлейф преступлений над гражданским населением.

Американский историк Вильям Пирс пишет о Восточной Пруссии января 1945-го:

«Когда советские воинские части перехватывали колонны бегущих на запад немецких беженцев, то они творили такое, чего в Европе не видели со времён нашествия монголов в Средние века. Всех мужчин – большинство из которых были крестьяне или немцы, занятые в жизненно важных профессиях, и таким образом, освобожденные от воинской службы, – обычно просто убивали на месте. Всех женщин, почти без исключений, подвергали групповому изнасилованию. Такова была участь и восьмилетних девочек, и восьмидесятилетних старух, и женщин на последних стадиях беременности. Женщинам, которые сопротивлялись изнасилованиям, перерезали горло, или застреливали. Часто, после группового изнасилования, женщин убивали. Многих женщин и девочек насиловали по столько много раз, что они от одного этого погибали».

Забавно, что сегодня в этих подразделениях висят плакаты: вот героический путь дивизии.

Однако приписать там надо: вот в этом месте 800 гражданских зверски убили и изнасиловали 120 детей, в этом месте 5 детей языками к столу прибили гвоздями, а в этом месте изнасиловали и перерезали глотку всему женскому монастырю.

Вот это и есть настоящий «героический путь» дивизии – путь садистов и маньяков.

Которых по законам УК РФ сегодня судить надо, а не дарить им цветы 9 мая за изнасилование девочек при родителях и их потом убийство всех скопом, с отрезанием грудей и прочим.

Короче, это даже не просто «пятно» на армии России.

Это вообще зачеркивает право «Орде» именоваться какой-то «армией», а про «освободителей» вообще забудем.

Собрание скотов, выродков, насильников и изуверов гражданского населения – не может являться армией!

Армия России – это бандиты и сексуальные маньяки, и узаконенные мародеры!

Еще по теме

Леонид Николаевич Рабичев. Из книги «Война все спишет», воспоминания офицера-связиста 31 армии 1941–1945.

Назад в Восточную Пруссию, февраль 1945 года

«Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население.    На повозках и машинах, пешком – старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно, по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.

Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.

Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.

Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, нет, скорее регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали.

Нет, не круговая порука и вовсе не месть проклятым оккупантам этот адский смертельный групповой секс.

Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы.

Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.

До горизонта между гор тряпья, перевернутых повозок трупы женщин, стариков, детей. Шоссе освобождается для движения. Темнеет.

Слева и справа немецкие фольварки. Получаем команду расположиться на ночлег.

Это часть штаба нашей армии: командующий артиллерией, ПВО, политотдел.

Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе.

Во всех комнатах трупы детей, стариков, изнасилованных и застреленных женщин.

Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.

Мы в Европе! Мы, в Европе!

Размечтался, и вдруг в распахнутые ворота входят две шестнадцатилетние девочки-немки. В глазах никакого страха, но жуткое беспокойство.

Увидели меня, подбежали и, перебивая друг друга, на немецком языке пытаются мне объяснить что-то. Хотя языка я не знаю, но слышу слова «мутер», «фатер», «брудер»….

На ступеньках дома стоит майор А., а два сержанта вывернули руки, согнули в три погибели тех самых двух девочек, а напротив – вся штабармейская обслуга – шофера, ординарцы, писари, посыльные.

«Николаев, Сидоров, Харитонов, Пименов… – командует майор А. – Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай»!

А. командует, а по лестнице из дома бегут и подстраиваются в шеренги мои связисты, мой взвод. А две «спасенные» мной девочки лежат на древних каменных плитах, руки в тисках, рты забиты косынками, ноги раздвинуты – они уже не пытаются вырываться из рук четырех сержантов, а пятый срывает и рвет на части их блузочки, лифчики, юбки, штанишки.

Выбежали из дома мои телефонистки – смех и мат.

А шеренги не уменьшаются, поднимаются одни, спускаются другие, а вокруг мучениц уже лужи крови, а шеренгам, гоготу и мату нет конца.

Девчонки уже без сознания, а оргия продолжается.

Гордо подбоченясь, командует майор А. Но вот поднимается последний, и на два полутрупа набрасываются палачи-сержанты.

Майор А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, и сержанты тащат их изуродованные тела в свинарник, и голодные свиньи начинают отрывать у них уши, носы, груди, и через несколько минут от них остаются только два черепа, кости, позвонки.

Мне страшно, отвратительно»…..

Ģeniāls naids

Ģeniāls naids. Kara šausmas krievpadomju armijas izpildījumā

LA.lv Māris Zariņš.  http://m.la.lv/genials-naids-kara-sausmas-krievpadomju-armijas-izpildijuma/

1944. gada oktobrī padomju armija iebruka Austrumprūsijā, tādējādi pirmo reizi kara laikā padomju kareivis spēra kāju uz vācu zemes. Uz robežas to jau sagaidīja uzmundrinošs plakāts, kura tekstu, iespējams, sacerējis Staļina galma publicists Iļja Ērenburgs: “Lūk, tā, nolādētā Vācija!” Efekta pastiprināšanas nolūkā plakāts bija izdaiļots ar milzīgu saplākšņa norādošu pirkstu, kas pavērsts nīstamās zemes virzienā…

Sarkanarmieši jau ļoti labi bija ielāgojuši biedra Ērenburga liesmaino tekstu, ko izplatīja miljonos mērāmā tirāžā. Proti: “…Mēs esam sapratuši: vācieši nav cilvēki. Kopš šā brīža vārds “vācietis” mums ir vislielākais lāsts. Kopš šā brīža vārds “vācietis” pielādē ieroci. Nerunāsim. Nepaudīsim sašutumu. Vienkārši nogalināsim. Ja tu dienas laikā neesi nogalinājis kaut vai vienu vācieti, šo dienu esi pavadījis veltīgi. Ja tu domā, ka tavā vietā vācieti nogalinās tavs kaimiņš, tad tu neesi sapratis apdraudējumu. Ja tu nenogalināsi vācieti, tad vācietis nogalinās tevi. Viņš paņems tavējos un sāks viņus mocīt savā nolādētajā Vācijā. Ja tu nevari nogalināt vācieti ar lodi, tad nogalini vācieti ar durkli. Ja tavā iecirknī iestājies klusums, ja tu gaidi kauju, nogalini vācieti jau pirms kaujas. Ja tu atstāsi vācieti dzīvu, tad vācietis pakārs krievu cilvēku un apkaunos krievu sievieti. Ja esi nogalinājis vienu vācieti, tad nogalini citu – mums nav nekā jautrāka par vāciešu līķiem. Neskaiti dienas. Neskaiti verstis. Skaiti tikai vienu: paša nogalinātos vāciešus. Nogalini vācieti! – to lūdz vecenīte māte. Nogalini vācieti! – to kliedz dzimtā zeme. Nekļūdies. Nepalaid garām. Nogalini!” (“Krasnaja zvezda”, 1942. gada 24. jūlijs).

1944. gada rudenī Ērenburgs, kurš, kā paudis angļu korespondents Maskavā Aleksandrs Verts, bija apveltīts ar “ģeniālu talantu izraisīt naidu pret vāciešiem”, sludināja: “Mēs esam uz vāciešu zemes, un šajos vārdos ir visas mūsu cerības: nepietiek sagraut Vāciju, to vajag piebeigt” (“Veļikij ģeņ”, 24.10.44.). Bet pēc mēneša parādījās vēl viena rasu naida “pērle”: “Mums nav vajadzīgas blondās hiēnas. Mēs ejam uz Vāciju citā nolūkā: pēc Vācijas. Un šai gaišmatainajai raganai neklāsies labi” (“Gaišmatainā ragana”, 25.11.44.).

Lūk, un tagad šī “nolādētā”, “gaišmatainā” un turklāt vēl visnotaļ labiekārtotā, budziski stiprā Vācija atvērās kara, degvīna un propagandas apreibinātā, līdz zobiem bruņotā padomju kareivja priekšā…

Kad 1944. gada oktobrī Trešā reiha teritorijā ienāca padomju armija, raksta vācu vēsturnieks Jorgs Frīdrihs, sākās laupīšana, slepkavības un slaktiņi, un pat visbezkaislīgākajiem novērotājiem radās iespaids, ka uzdarbojas senās mongoļu ordas. Tiesa, tieši Austrumu frontei slepkavības un slaktiņi nebija nekāds īpašais jaunums. Patiesības labad jāpiebilst, ka Otrā pasaules kara laikā no vācu okupācijas īpaši cieta tieši krievu tauta. Piemēram, tikai Ļeņingradas blokādes laikā gāja bojā tikpat mierīgo iedzīvotāju, cik Osvencimas nometnes ieslodzīto. Taču tagad sarkanarmieši šo karu noveda līdz jaunam, šaušalīgam apogejam.

Aculiecinieki vēsta, ka Mēmeles upes ielejā netālu no Haiderkūgas ciemata, kurā 1944. gada oktobrī iegāja 1. Baltijas frontes 43. armijas karaspēks, vienā zemnieku saimniecībā ieraudzījuši piecus bērnus, kuru mēles bija pienaglotas pie galda. Mazliet tālāk jau bijušas piecas meitenes, kuras sasietas kopā ar striķiem, faktiski kailas, ar spēcīgi nobrāztām mugurām. Viss liecinājis, ka viņas ilgstoši vilktas ar muguru pa zemi.

Tamlīdzīgas ainas nākamajos mēnešos atkārtojās daudzos Austrumprūsijas un arī rietumdaļas ciematos. Kēnigsbergas piepilsētu Methenu padomju armija ieņēma 1945. gada 29. janvārī. Taču drīz to atkal atguva vācu karaspēks. Un vācu kareivju acīm pavērās ainas, kādas nespētu iedomāties izdomas visbagātākie šausmu rakstnieki. Adjutants Karls Augusts Knors ziņoja, ka kādā atklātā laukumā redzējis divas aptuveni 20 gadus vecas sievietes, kuras, visdrīzāk, bijušas ar kājām piesietas pie divām automašīnām, kas viņas sarāvušas gabalos. Bet tuvējā villā bija savestas aptuveni 60 citas sievietes, no kurām puse jau bija sajukusi prātā. Viņas bija seksuāli izmantotas 60–70 reizes dienā. Tajā pašā vietā kapteinis Hermanis Zommers aiz mājas atklāja vairāku kailu sieviešu un bērnu līķus. Bērniem bija ielauzti galvaskausi, un to mazie ķermenīši vairākkārt caurdurti ar durkļiem.

Kad sarkanarmietis Ļevs Kopiļevs, kurš vēlāk kļuva par disidentu, kopā ar pārējiem iegājis Austrumprūsijā, pirmais, ko tur redzējis, bijis vecas sievietes līķis: “Viņas apģērbs bija saplēsts, starp kalsnajiem gurniem bija novietots tālruņa aparāts, bet tā klausule iesprausta vagīnā.” Vēlāk par centieniem pasargāt civiliedzīvotājus no savu biedru izdarībām majors Kopiļevs samaksāja ar deviņu gadu ieslodzījumu Gulaga nometnēs…

Arī Kēnigsberga bija pārvērtusies drupās, izņemot varbūt tikai filosofa Imanuila Kanta mūžīgas atdusas vietu. Mēļo, ka to licis pasaudzēt pats Staļins, kurš savulaik Marksa un Engelsa darbos lasījis, ka Kants patiešām esot bijis lielizmēra personība.

Turklāt 1945. gada ziema atkal bija neparasti auksta. Uz ielām gulēja nosalušo līķi. Pēc tam, kad loks ap Austrumprūsiju bija noslēdzies un ceļš uz rietumiem nogriezts, cilvēki devās uz piekrasti, lai glābtos pa Baltijas jūru. Mācītājs Pauls Bernekers liecinājis, ka kādai sievietei, kura jau bija nokļuvusi līča tuvumā, nosala divi bērni, kurus viņa bija spiesta vienkārši atstāt uz zemes. Viņa turpinājusi ceļu ar atlikušajiem diviem bērniem, bet tad, kad jau sasniegta piekraste, arī tie divi jau bija nosaluši.

Vācu ģenerālpulkvedis Hanss Georgs Reinhards jau bija paredzējis šo bēgļu traģēdiju, tāpēc lūdza Hitleram atļauju pārcelt civiliedzīvotājus uz drošāku vietu. Hitlers atteica. Iespējams, viņš labi saprata: ja arī kaut kas vēl spēj puslīdz pagarināt viņa paša dienas, tad tās ir tieši šīs “padomju šausmas”.

Tie, kuri nespēja bēgt, pārcieta pilnīgi visas okupācijas šausmas: izvarošanu, laupīšanu, izvešanu. Padomju okupanti tostarp uz atjaunošanas darbiem Padomju Savienībā deportēja tūkstošiem vīriešu darba spējīgā vecumā. Genocīda priekšrocības labi novērtēt spējīgais Staļins vadījās tikai atbilstoši ģeopolitiskajiem motīviem, un viņa karavīru personiskā atriebības kāre viņu īpaši nesatrauca, vēl vairāk – viņš pat atklāti to atbalstīja. Savukārt pašus karavīrus iedvesmoja jau minētā tribūna Ērenburga un viņam līdzīgo propagandistu pamudinājumi.

Vēsturnieks Volfs Zīblers paudis, ka padomju karavīru naidu pret Vācijas civiliedzīvotājiem ievadīja “naids uz ģeogrāfiskās kartes”. Jaltas konferences laikā 1945. gada februārī Staļins un viņa pārrunu partneri galīgi izlēma to, kā pēc kara mainīsies Eiropas robežas. Ienākot Austrumprūsijā, padomju karavīri jau skaidri zināja, ka šī zeme un Polija “piederēs viņiem”. Un, kā bija apsvēris Staļins – jo lielākas šausmas iedvesīs sarkanarmieši, jo lielāks daudzums vāciešu vēl pirms kara beigām metīsies bēgt. Atbildot uz argumentiem, ka tādējādi samazinātā Vācija izrādīsies pārapdzīvota, Kremļa valdnieks teica, ka pāris miljoni vāciešu jau ir beigti, un, kamēr viss beigsies, nebūs vēl vismaz miljons.

Austrumprūsija Staļinam izrādījās visnotaļ “tukša” zeme. Un šeit viņš izrādījās nokļuvis šaušalīgi tuvu savam mērķim, patiešām. Amerikāņu diplomāts Džordžs Kenans rakstījis, ka katastrofai, kas sekoja līdz ar padomju karaspēka ienākšanu, mūsdienu Eiropā nav analoga. “Es pats amerikāņu lidmašīnā nelielā augstumā pārlidoju šai provincei, un skatienam pavērās drupās ieskauta pilnībā tukša teritorija. No viena gala līdz otram nevarēja saskatīt ne mazāko dzīvības pazīmi.” No iepriekš Austrumprūsijā dzīvojošajiem 2,38 miljoniem iedzīvotāju pāri nebija palicis faktiski nekas. 1950. gada iedzīvotāju skaitīšanā tādus saskaitīja aptuveni 160 000…

 

Asiņainā Rēzeknes bombardēšana

 Viss raksts lasāms Latvijas Avīzes portālā: http://www.la.lv/asinainas-lieldienas-rezeknes-bombardesana-1944-gada-6-un-7-aprili/

---

Asiņainā Rēzeknes 1944.gada bombardēšana – noklusētais padomju varas noziegums

Foto no Latvijas kara muzeja un Latgales kultūrvēstures muzeja krājuma

Pēckara gados padomju aviācijas veiktā Rēzeknes bombardēšana tika noklusēta, vainu par pilsētas iznīcināšanu uzveļot vāciešiem.

Ilgus pēckara gadus noklusēta un daudziem vēl arī šodien nezināma ir palikusi padomju aviācijas 1944. gada Lieldienu priekšvakarā veiktā Rēzeknes bombardēšana. Tās laikā tika nogalināti gandrīz simts nevainīgu civiliedzīvotāju, sagrauta ievērojama pilsētas daļa, un bez pajumtes palika vairāki tūkstoši iemītnieku. Par šo barbarisko gaisa uzbrukumu padomju vēstures grāmatas savulaik klusēja un pilsētas nopostīšanu pat piedēvēja vāciešiem. Vienlaikus tika glorificēta t. s. “Rēzeknes atbrīvošana” 1944. gada 27. jūlijā, lai gan pēc atsevišķu militāri svarīgu objektu uzspridzināšanas vācu armijas galvenie spēki tobrīd jau bija atstājuši pilsētu.

Padomju aviācijas uzlidojumi Rēzeknei

1944. gada pavasarī un vasarā PSRS un Vācijas karaspēku frontes līnija nenovēršami tuvojās un sasniedza arī Latvijas teritoriju. Sarkanās armijas augstākās virspavēlniecības galvenās mītnes direktīva 1944. gada 17. februārī paredzēja 2. Baltijas frontei doties uzbrukumā un kopā ar Ļeņingradas frontes kreiso spārnu sagraut vācu armijas grupējumu Ostrovas apkārtnē. Šī uzbrukuma trešajā etapā bija plānots sasniegt līniju Ostrova– Kārsava–Rēzekne. Vācu karaspēka sekmīgās pretdarbības dēļ to izdevās paveikt tikai piecus mēnešus vēlāk. Rēzekne bija viens no sarkanās armijas uzbrukuma mērķiem, jo tai bija svarīga stratēģiska nozīme. Caur pilsētu gāja Daugavpils-Pleskavas dzelzceļa līnija, kas regulāri nodrošināja armiju grupas “Nord” (Ziemeļi) 16. armijas apgādi ar karavīriem, kara tehniku un munīciju, ļāva izvest uz aizmuguri ievainotos u. tml. Rēzeknē atradās arī vairākas lielas vācu armijas kara materiālu noliktavas. Sarkanās armijas militārā stratēģija arī paredzēja sauszemes karaspēka ofensīvu (tāda bija Strešņovas placdarma operācija, kas sākās 25. martā tikai 40 kilometrus no Latvijas robežas) pastiprināšanu ar aviācijas uzbrukumiem. Kara laikā Rēzekne piedzīvoja 11 padomju aviācijas uzlidojumus, no kuriem vissāpīgākā bija bombardēšana 1944. gada 6. un 7. aprīļa naktī, kas izpostīja līdz 80% pilsētas. Pēc aculiecinieku nostāstiem, pilsētas degošā atblāzma bijusi redzama pat 90 kilometrus attālajā Daugavpilī. Pēc aptuvenām aplēsēm, dzīvību Rēzeknes bombardēšanā zaudēja 70 – 100 cilvēku.

Padomju aviācijas uzlidojums Rēzeknei Zaļās ceturtdienas vakarā sākās ap plkst. 21 un bija vērsts pret Rēzeknes upes krastu un pilsētas tik apdzīvoto, bet samērā nabadzīgo dienvidu daļu un turpinājās gandrīz trīs stundas. Pēc stundas ilgas atelpas ap vieniem naktī nāca nākamais uzbrukuma vilnis, kas vairāk skāra pilsētas ziemeļu daļu un ilga līdz rīta gaismai. Smago fugasu bumbu, degbumbu un citās ugunīs gruvešos tika pārvērsts Rēzeknes skolotāju institūts, Tautas pils (vācu karavīri tobrīd tajā esot skatījušies kādu kinofilmu), Armijas universālveikals, slimnīca, krievu ģimnāzija, arodskola un daudzas citas sabiedriskās un dzīvojamās ēkas. Daudzas ielas bija aizbērtas gruvešiem, uzlidojumā bija cietusi arī Rēzeknes Sāpju Dievmātes Romas katoļu baznīca un tirgus laukums. Austot rīta gaismai, visapkārt valdīja haoss, pilsētas ielas klāja ēku drupas, sagāzušies telefona stabi, izbiruši logu stikli, bumbu bedres un asiņaini cilvēku ķermeņi. Lai slēptu Rēzeknes nopostīšanu, padomju militārajā literatūrā tās bombardēšanas gaita nemaz nav detalizēti aprakstīta. Līdzās iespējai, ka sarkanās armijas uzbrukuma mērķis būtu bijis konkrētu militāru objektu iznīcināšana, ko būtiski koriģēja pretinieka pretdarbība, laika apstākļi vai vēl kādi citi iemesli, iespējams, ka tā bija padomju aviācijas apzināti izmantota t. s. lauka bombardēšanas taktika ar mērķi iznīcināt visu apdzīvoto teritoriju. Vēl precizējama ir arī dažviet izskanējusī informācija, ka bombardēšanas laikā dzelzceļa stacijā Rēzekne I no Rīgas bija pienācis pasažieru vilciens, no kura bēgušie cilvēki meklējuši patvērumu uz netālā Kovšu ezera ledus, kur viņus sasnieguši padomju lidmašīnu ložmetēju nāvējošie šāviņi. Paradoksāli, bet ne Rēzeknes dzelzceļa stacijām, ne dzelzceļa maģistrālei un arī ne vācu karaspēkam 1944. gada 6./7. aprīļa uzlidojumi nekādus būtiskus zaudējumus nenodarīja. Galvenie upuri šajā bombardēšanā izrādījās Rēzeknes civiliedzīvotāji.

“Palikām ar to, kas mugurā”

Lieldienu priekšvakarā pajumti zaudēja un tikai labvēlīgas apstākļu sakritības dēļ izdzīvoja tolaik 16 gadus vecā Rēzeknes vidusskolas audzēkne Mirdza Vanaga. Viņas ģimene mitinājās Sporta ielas rajonā, bet pēc liktenīgā uzlidojuma bija starp tām, kas “palika ar to, kas mugurā, kad ieskrējām pagrabā”. Mirdzai pārnākot no skolas ap 20 vakarā, mājinieki sagaidīja viņu svētku noskaņojumā, uzpostā istabā, kur uz galda atradās šķīvis ar skaisti krāsotām olām. Tad pēkšņi sāka gaudot sirēna un bija dzirdama lidmašīnu rūkoņa. Jau vēlāk Mirdza atcerējās, ka uzreiz nemaz neesot gribējies skriet slēpties pagrabā, jo domājuši, ka viss būs kā parasti, kaut kur nometīs trīs četras bumbas, un ar to viss beigsies. Tomēr šoreiz pēc pamatīga sprādziena izbiruši logu stikli, zeme nodrebējusi un nācies meklēt patvērumu, pat nepaspējot kārtīgi apģērbties.

“Pagrabā spiedām ausis ciet, jo nervi nevarēja izturēt to kaukšanu un gaudošanu virs galvas, jo nevarēja zināt, kur bumbas nokritīs, uz galvas vai citur. No lidmašīnu rūkoņas varēja saprast, ka met bumbas pikējošā lidojumā un netraucēti saimnieko virs māju jumtiem. [..] Bumbas, nākot lejā, stipri kauca, bija tāds iespaids, ka vārās elles katls. Tad nāca tāds kā gaisa viļņa belziens, tas mūs apdullināja, iestājās bezsamaņa. Cik ilgi tas turpinājās – nezinu, es pamodos pirmā un saucu, kur mamma. Mamma atsaucās, tad sapratu, ka dzīva. Nevarēja apjēgt, kas noticis, ne piecelties, ne paiet, tādā kā sprostā. Sienā ieraudzījām gaišu spraugu un pa to izlīdām ārā. Visu sapratām – mājas nav, ir drupu kaudze. Bija uzmesta bumba. Pagalms viss gaišs kā dienā. Debesīs raķetes, sakopotas buķetēs, nāk uz leju. Rīgas iela visa liesmās, deg mājas, cilvēki kliedz, raud,” tik dramatiski 1944. gada 6./7. aprīļa nakts uz mūžu palikusi M. Vanagas atmiņā.

Kad no rīta viņa ar mājiniekiem devās tuvāk apskatīt savu nu jau bijušo dzīves vietu, konstatējuši, ka izputināta arī visa tās iedzīve. Drupu kaudzē mētājās cauršauti apģērba gabali un dažas no ģimenes albuma izkritušas fotogrāfijas, bet dīvāns, pilns ar šķembām, izrādījās vienīgā atrodamā mēbele, jo ar gaisa vilni bija izmests ārā mājas pagalmā. Sagrauta bija arī pretējā māja, no kuras vācu glābēju komanda nesa ārā mirušos kaimiņus. M. Vanagas ģimene karu pārdzīvoja ar savu īrnieču Poļinas un Felicitas Ščegļovu atbalstu, kas Mirdzai un viņas mātei deva pajumti 11 kilometrus no Rēzeknes attālajā Filkinu sādžā. Pilsētas dzīvi, kaut visai ierobežoti un ar grūtībām, pēc tam tomēr izdevās atjaunot. Lai izsargātos no jauniem upuriem, dzīvi palikušie rēzeknieši tagad meklēja patvērumu pilsētas apkārtnes ciemos, un pilsētā centās uzturēties tikai pa dienu darba gaitās.

Sāpīgs zaudējums Latgales rakstniecības saimei

Padomju aviācijas uzlidojums 1944. gada 6./7. aprīļa naktī izdzēsa arī vairāku pazīstamu Latgales sabiedriskās un kultūras dzīves darbinieku dzīvības. Viņu vidū bija literāts un pirmskara populārā laikraksta “Latgolas Vōrds” redaktors Jānis Ikaunieks, daudzsološais latgaliešu rakstnieks, vairāku stāstu krājumu autors, izglītības un preses darbinieks Alberts Sprūdžs, publicists un pedagogs, Rēzeknes skolotāju institūta skolotājs un pamatskolas pārzinis Pauls Svenne un citi.

Būdams laikraksta “Rēzeknes Ziņas” atbildīgais redaktors, A. Sprūdžs bija plānojis viens pats pavadīt Lieldienas Rēzeknē, lai sagatavotu avīzes pēcsvētku numuru. Tomēr, saņēmis no avīzes izdevēja – Rēzeknes apriņķa priekšnieka Lieldienu dāvanā grozu alus un citus Lieldienu labumus, viņš uzaicināja arī redakcijas līdzstrādniekus tovakar viesoties viņa mājā Galdnieku šķērsielā pie Rēzeknes upes. Drīz pēc aiziešanas no laikraksta redakcijas sākās padomju aviācijas uzlidojums, kas izjauca iecerētās svinības. Starp abiem uzlidojumiem noskaidrojies, ka kāda aviobumba bija kritusi blakus rakstnieka namiņam, noārdot tā virtuves stūri. A. Sprūdžs tomēr bija nospriedis, ka vienā un tajā pašā vietā atkārtots aviācijas uzbrukums nevarētu notikt un kopā ar P. Svenni nesteidzās atstāt savu mājokli. Nākamajā uzlidojumā rakstnieka māja tika sagrauta, ar gruvešiem apberot un nogalinot arī abus tajā patvērumu meklējušos iemītniekus. Pēc bombardēšanas dārzā rēgojās bedre un sprādziena samests zemju kalns, bet A. Sprūdža istabā vēl izdevās atrast viņa romāna “Stipras saknes” pārstrādāto manuskriptu, kas grāmatas formā tā arī nekad vairs neiznāca.

P. Svenni un vēl vairākus Rēzeknes bombardēšanas upurus jau nākamajā dienā apglabāja Rēzeknes Katoļu kapos. Viņa draugs un kolēģis Jānis Šķirmants atceras: “Uz kapu kopiņas uzlikām baltu krustu, noskaitījām tēvreizi, pārkrustījām aizgājēja mūža dusas vietu un atvadījāmies. Tādu juku un posta laikā nebija iespējams sameklēt mācītāju, ne citādi noorganizēt pienācīgu izvadīšanu.”

Šodien šīs kapavietas identificēt ir grūti, jo jau ap 1970. gadu tām virsū tika izveidoti jauni apbedījumi. A. Sprūdža izvadīšana pēdējā gaitā ar Latvijas karogu pārklātā šķirstā notika 15. aprīlī no viņa dzimtajām mājām Dekšārēm uz Varakļānu kapiem. Bēru dalībnieks, literāts Jānis Andrups divas dienas iepriekš laikrakstā “Tēvija” līdzjūtīgi un spilgti apliecinot tā laika reālitāti rakstīja: “Kad cauri dūmu mutuļiem un ugunsgrēku plēnēm Rēzeknei atausa Lielās ciešanu piektdienas rīts, tās bālo sauli vairs neieraudzīja citu terora upuru starpā arī rakstnieks Alberts Sprūdžs. Ar viņu Latgale zaudējusi rosīgu, tālredzīgu kultūras darbinieku, bet latviešu rakstniecība jaunu, daudzsološu epikas talantu, kam paši labākie darbi iecerēti, bet neuzrakstīti vēl brieda dvēselē. [..] Šī labā sirds apklusa lielajā Rēzeknes ciešanu naktī, un tagad Alberts Sprūdžs ir piepulcināts tiem savas tautas mocekļu un asins liecinieku tūkstošiem, kas bargā apsūdzībā pret austrumu varu kopā ar dzīvajiem neprasa nekā vairāk kā brīvu zemi un brīvu elpu.”

“Nebūtu atnākuši sarkanie, mēs visi dzīvotu mierīgi”

Okupācijas varu maiņas un karš sāpīgi skāra arī 1925. gadā Abrenes apriņķa Baltinavas pagasta dzimušo krievieti Veru Bistrovu un viņas ģimeni, kas uzskatīja Latviju par savu dzimteni. Veras māte mira 1942. gada 6. maijā, bet meitas atmiņā spilgti iespiedās vēl pirms tam viņas mātes teiktie vārdi: “Nebūtu atnākuši sarkanie, mēs visi dzīvotu mierīgi. Tagad sākas juku un atriebības laiki.”

1941. gada 14. jūnija deportācija Veras ģimeni tieši neskāra, bet nez kur un kāpēc pēkšņi pazuda vairākas viņu draugu ģimenes. Jau pēc vācu karspēka ienākšanas tika arestēta un nošauta ebreju saimnieku ģimene, kurai piederošajā mājā Vera dzīvoja. 1941. gada jūlijā arestēja viņas vecāko brāli (strādāja Armijas ekonomiskajā veikalā par pārdevēju) un kopā ar vēl 60 apcietinātajiem bez vainas uzrādīšanas un tiesas sprieduma 16. decembrī nošāva Ančupānu kalnos. 1944. gada 6./7. aprīļa naktī, kad sākās padomju aviācijas uzlidojums Rēzeknei, tolaik 19 gadus vecā Valsts komercskolas audzēkne Vera kopā ar tēvu, kurš strādāja pilsētas skolu zēnu darbnīcās, meklēja paslēptuvi nelielā dārza bunkurā netālu no mājas, kurā dzīvoja.

“Mūsu mājas tuvumā bija nomestas vairākas bumbas. Rītā pēc bombardēšanas mūsu mājiņa bija vēl neskarta, tikai bez logu stikliem, arī apmetums no griestiem bija nobiris. Mēs pēc pirmās bombardēšanas nakts ar apģērbu saiņiem bijām atraduši mītnes vietu pie paziņām laukos (5 km no pilsētas). Otrajā naktī bombardēšana atkārtojās, un arī mūsu māja ar visu iedzīvi nodega. Pilsēta izskatījās pilnīgi sagrauta,” tā šīs nakts notikumus vēlāk atcerējās Vera Bistrova.

Iespēja atkal atgriezties uz dzīvi pilsētā radās pēc okupācijas varu maiņas Rēzeknē 1944. gada 27. jūlijā, kad Veras tēvu nozīmēja darbā par saimniecības vadītāju Izglītības nodaļā, bet viņa pati turpināja mācības savā skolā, kas tagad bija nosaukta par Ekonomisko tehnikumu. Viņiem piešķirtā nelielā dzīvoklīti ar nobirušu apmetumu sākās jauna dzīve, kurā “viss jau būtu labi, bet mēbeles un trauki gāja bojā bombardēšanas laikā. Tikai pateicoties tēva darbīgumam, mēs kaut kā iekārtojāmies. Ikkatru no darba brīvu mirkli viņš gāja uz Skolotāju institūta drupām un katru reizi kaut ko atnesa. Pēc tam laboja, montēja. Tā mēs tikām pie dzelzs gultiņām no bijušās skolas kopmītnēm. Samontēja galdiņu, arī kaut kādus krēslus sameistaroja. Atrada pat dažas bļodiņas un krūzītes, laikam no ķīmijas kabineta. Karotes un dakšiņas mums bija “paņēmušās”, bēgot no bombardēšanas.”

Pēc kara Vera strādāja par skolotāju Makašēnu septiņgadīgajā skolā un eksterni ieguva pedagoga izglītību. Skolas direktora drosme un godaprāts palīdzēja viņai izvairīties no izsūtīšanas 1949. gada 25. martā, jo pagasta vadība deportējamo sarakstos bija iekļāvusi arī jauno skolotāju. Jau izvešanu laikā skolas direktors viņai atklāja: “Man tomēr izdevās viņus pārliecināt, lai tevi izsvītro no šī saraksta. Es iebildu, ka tava ģimene jau vācu laikā ir cietusi no represijām. Es centos viņus pārliecināt, ka arī tagad neredzu iemeslu, par ko tevi vajadzētu sodīt.”

Padomju partizānu kara noziegumi

Padomju partizānu kara noziegumi Baltkrievijā, Baltijā un Somijā

Raksts krievu valodā. (Gugles tulkotājs atrodams šeit)

ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ СОВЕТСКИХ ПАРТИЗАН В БЕЛОРУССИИ, ПРИБАЛТИКЕ И ФИНЛЯНДИИ

КО ВСЕМ ОГРОМНАЯ ПРОСЬБА – ПО МАКСИМУМУ ПРОПИАРИТЬ ЭТУ СТАТЬЮ, ПЕРЕПОСТИТЬ ЕЁ К СЕБЕ В ЖУРНАЛЫ, А ССЫЛКИ НА НЕЁ ПОСТАВИТЬ ВЕЗДЕ, ГДЕ ТОЛЬКО МОЖНО

Первого апреля 2011 года умер Василий Кононов, бывший советский партизан, приговорённый в Латвии к тюремному заключению за преступления, совершённые им на территории республики во время войны 1941-45гг. Дело Кононова, который отсидел два года и подал на аппеляцию в Европейский Суд по Правам Человека, вызвало огромный резонанс в РФ. Официальная Россия всячески поддерживала Кононова как вербально – в речах первых лиц страны, так и практическими действиями: наняла ему адвоката, организовала манифестации у латвийского посольства в Москве и оплатила похороны военного преступника на средства российских налогоплательщиков.

В чём же обвинили Василия Кононова? Европейский суд добыл свидетельства (см. оригинал судебного решения), что Кононов, командуя партизанским отрядом, отдал приказ уничтожить мирных жителей хутора Малые Баты. Главы семейства жителей Малые Баты ПОДОЗРЕВАЛИСЬ партизанами в сотрудничестве с немцами и вычаде им партизанского отряда Чугунова, который был ранее расстрелян ССовцами в одном из амбаров хутора. Утром 27 мая 1944г. отряд Кононова разбился на шесть групп, каждая из которых уничтожила по одной из шести семей, проживавших на хуторе. Среди расстреляных и сожжённых живьём жителей оказалось три женщины, одна из которых – Текла Крупник – была на девятом месяце беременности. Она пыталась спастись бегством в лес, но была поймана партизанами и брошена в окно своего горящего дома, где сгорела вместе с расстреляным мужем. На следующее утро жители соседней деревни нашли на пепелище её обгоревший скелет рядом со скелетом неродившегося ребёнка.

Военный преступник Василий Кононов перед смертью

Хотя советская и нынешняя российская пропаганда изображают партизан как добрых, “благородных и бескорыстных борцов против фашизма”, якобы бежавших в леса, чтобы мстить оккупантам за их зверства, реальность была далека от этой лубочной картинки. И военное преступление Кононова и его отряда – не исключение, а только одно из огромного числа подобных злодеяний, совершённых советскими партизанами в годы войны. Многие из этих партизан, включая отряд Кононова, были диверсантами, заброшенными в немецкий тыл по директивам Москвы для осуществления тактики выжженной земли, согласно которой лишение крова и даже уничтожение мирных жителей необходимо, если это наносит урон врагу.

Например, первый пункт приказа Ставки Верховного Главнокомандования №0428 от 17.11.1941г. гласит:
«1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40 — 60 км в глубину от переднего края и на 20 — 30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский, и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.»

Некоторые злодеяния партизан были рутинно зафиксированы немецкой оккупационной администрацией и советскими компетентными органами, и некоторые из этих записей и поныне хранятся в архивах:

«2-е управление СД. Командиру тайной полиции и СД хауптштурмфюреру Гезе в Пинске

5.4.43 Бандиты увели из д. Мукошин портниху Кравчук. Девушка была найдена потом мертвой в лесу, голова, грудь и все тело несколько раз распорты. Глаза были выколоты. Половой орган был изрезан. Что побудило бандитов на подобное обращение с девушкой – неизвестно.

Два бандита застрелили в квадрате 19 – влево наверху сестру одного из полицейских.»

РГАСПИ. Ф. 69. д.824. Л.20-23.

«В район нашей деятельности прибыл 7-й батальон отрядов Сабурова. Партизаны этого батальона занимаются неслыханными грабежами, бандитизмом и пьянством, разъезжают по селам в форме немецких солдат. Жителей, убегающих в леса, расстреливают… »

Сообщения и переписка НКГБ и ЦПШД янв. 43-дек.43. гг. РЦХИДНИ.

Неудивительно, что российские власти не хотят открывать архивов даже 70-летней давности!

Вот что пишет польский историк Богдан Музиал вo Frankfurter Allgemeine Zeitung от 21 июня 2004г. (первоначально русский перевод статьи появился на сайте inosmi.ru, но потом был оттуда удалён):

В ходе борьбы с партизанами в Белоруссии погибло, не считая убитых евреев, до 350 тысяч человек. Эти преступления хорошо изучены. Однако почти неизвестен тот факт, что зачастую и партизаны тоже жестоко обращались со своим населением. Они тоже наводили ужас на целые районы, сжигали деревни и города, убивали мирных жителей, проводили карательные походы. Таким образом, население попало между молотом и наковальней. Некоторые населенные пункты попеременно “усмирялись” то немцами, то партизанами, как, например, городок Налибоки, в 120 км от Минска. Но если немцы арестовывали и расстреливали только зачинщиков беспорядков, то партизаны убивали всех подряд. Так, 8 мая 1943 г. партизаны напали на опорный пункт организованной немцами самообороны. Они убили 127 гражданских лиц, включая детей, сожгли здания и угнали почти 100 коров и 70 лошадей.

Заметим походу, что резню в Налибоках устроил партизанский отряд Тувьи Бельского за то, что местное население сотрудничало с верной польскому правительству в изгнании Армией Крайовой и не хотело подчиниться партизанскому центру в Москве. Голливуд снял фильм «Вызов», мало отличающийся от советской пропаганды о войне и героизирующий командовавших отрядом братьев Бельских, чем вызвал протесты поляков, считающих Бельских головорезами и убийцами мирного населения.

Тувья Бельский третий слева во главе своего партизанского отряда

Особенную проблему создавало то обстоятельство, что партизанам нужно было кормиться. Они добывали себе продукты и одежду у местного населения. Во время этих снабженческих операций партизаны нередко вели себя, как обычные грабители, во всяком случае, так воспринимало их население. Они реквизировали женское белье, детскую одежду, хозяйственный скарб, – вещи, мало пригодные в лесу. Зато их можно было обменять на алкоголь или подарить партизанкам.

Большинство военных операций партизан и без того были направлены не против немецких оккупантов, а против действительных или мнимых коллаборационистов и их семей, а также против всех, кто хорошо относился к немцам и был антисоветчиком. А кто был антисоветчиком, партизаны решали сами.

На повестке дня были расстрелы, изнасилования и грабежи. 22 февраля 1943 г. отряд Михайлова убил в деревне Чигринка Могилевского района (восточнее Минска) около 70 мирных жителей. На счету этого отряда были также грабежи, изнасилования и расстрелы. По сообщению одного высокопоставленного офицера Красной Армии, сделанному в июне 1943 г., отряд Бати, действовавший примерно в 200 км от Минска, “терроризировал мирное население”. В частности, 11 апреля 1943 г. они “расстреляли ни в чем не повинные семьи партизан в селе Сокочи: женщину с 12-летним сыном, второй сын-партизан которой погиб ранее, а также жену одного партизана и ее двух детей – двух и пяти лет”. В другом докладе говорится, что в апреле 1943 г. партизаны отряда Фрунзе, действовавшего севернее Минска, расстреляли в ходе “карательной операции 57 человек”, включая младенцев.

Некоторые партизанские отряды сжигали сразу по несколько населенных пунктов, как например, комиссар Фролов вместе со своими партизанами, действовавший в Витебской области. В апреле 1943 г. они превратили в пепел множество деревень, расстреляли “мирных жителей и других партизан”. И это было далеко не исключение.

Сожжение партизанами деревень и расстрелы женщин с детьми действительно были достаточно частым явлением. Вот какое письмо прислали читатели в белорусскую газету «Наша Нива» в 2000г.:

Жили мы в местечке в Западной Белорусии. Где-то в пятидесятые годы, когда я ходил в школу, как-то сказал дома, что деревню Борки сожгли немцы. Тогда моя мать рассказала мне, что деревню Старожевщина и деревню Борки Ивацевичского района сожгли партизаны.

В Старожевшине родственников у нас не было, поэтому подробностей мы не знали. В Борках же жила большая семья родного брата моей матери. А на небольшом хуторе под Слонимом жила их сестра. Эти партизаны часто заходили на хутор и даже оставляли там раненых. Поэтому и предупредили, что, если есть родственники в Борках, то “пусть убегают!” Но война, шесть маленьких детей… И семья осталась в Борках.

“Самооборонцы” не пускали партизан в деревню со стороны леса, поэтому те вошли со стороны местечка. Когда жена моего дядьки увидела что два партизана идут сжигать хату, то вышла навстречу: “Хлопчики, не палите хату, вон – шесть детей у окопчика сидят!” Один партизан выстрелил в воздух: “Уйди, сука!” А второй его поправил: “Разве так бьют, вот так бьют!” Советский партизан застрелил белорусскую мать шестерых детей и сжег их дом.

Возможно, тот убийца жив и по сей день и получил, как ветеран, привилегии. Но подобные военные преступления не имеют срока давности.

Интересно, что сам факт намеренного убийства женщин и детей только за то, что они были членами семей “полицаев”, по сей день воспринимается бывшими партизанами как нечто нормальное и не подлежащее осуждению. Вот как оценивает своё участие в расстрелах женщин и детей бывший партизан Яков Исаакович Шепетинский:

Г.К. – Семьи полицаев тоже уничтожались?

Я.Ш. – Не всегда и не везде. Но было такое нередко, что сейчас скрывать…Мне лично их жалко не было. Они наших еврейских малых детей живьем сжигали, да на куски разрывали, так почему я должен был переживать за полицейское отродье? Истребляли все полицейское семя, всю их породу. Око за око… Убийство гражданских, родственников предателей, в жестокой партизанской войне – дело почти обычное… И вы это и без меня знаете. Просто многие не хотят об этом рассказывать…

Но хорошо известно, что партизаны уничтожали не только семьи полицаев. Так, согласно финским документам, приведённым Веикко Эрккиля (Veikko Erkkilä, (1999). Vaiettu sota, Arator Oy. ISBN 952-9619-18-9), в Финляндии советские партизаны уничтожили около двухсот мирных жителей, в основном, женщин, детей и стариков. Известность получило нападение советских партизан на хутор Лямсянкюля, в ходе которого партизаны согнали хуторян в деревянный дом и сожгли его. В результате рейда погибли семь мирных жителей, включая двух детей шести и трёх лет от рода. В деревне Лаанила в северной Финляндии 4 июля 1943г. советские партизаны обстреляли гостиницу и грузовик, в котором ехали мирные жители, в результате чего погибло более 10 человек.

Мирные жители Финляндии, убитые советскими партизанами

Вместо того, чтобы разыскивать и наказывать военных преступников из числа партизан, власти бывшего СССР открыто репрессируют тех, кто публикуют правду о злодеяниях партизан, как например, журналиста и краеведа Виктора Хурсика, который в своей книге «Кровь и пепел Дражно» описал имевшее место в 1943г. уничтожение белорусской деревни партизанским отрядом Израиля Лапидуса из бригады комбрига Иванова. Партизаны напали на деревню и без разбору стреляли, резали и заживо сжигали мирных жителей. Показания уцелевших дражненцев автор подтверждает документами из Национального архива Республики Беларусь.

История о бесчинствах партизан в Дражно получила широкую огласку, когда в середине апреля 2008 года активисты Белорусского Добровольного Общества Защиты Памятников Истории и Культуры установили мемориальный крест в память о зверски уничтоженных мирных жителях этой деревни. Крест простоял у ограды католического кладбища деревни Дражно всего несколько дней. Политика Вячеслава Сивчика, священника Леонида Акаловича и журналиста Виктора Хурсика, которые участвовали в установке мемориального знака, осудили на 15 суток ареста. Крест выкопали и отвезли на тракторе в соседнюю деревню Залужье.

Крест, поставленный в Дражно в память о жертвах партизан

Вот, что рассказывает один из свидетелей той резни: Выстрелы разбудили нас около четырёх утра 14 апреля 1943 года. Мама кричала: «Дзеткі, гарым!» Голые выскочили на двор, смотрим: все хаты горят, стрельба, крики… Мы побежали спасаться на огород, а мама вернулась в дом, хотела что-то вынести. Соломенная крыша хаты к тому времени уже пылала. Я лежал, не двигался, долго не возвращалась мама. Повернулся, а её человек десять, даже женщины, колют штыками, кричат: «Получай, сволочь фашистская!» Видел, как ей перерезали горло. – Старик снова сделал паузу, его глаза были опустошены, казалось, Николай Иванович снова переживал те ужасные минуты. – Катя, сестра моя, вскочила, просила: «Не стреляйте!», достала комсомольский билет. До войны она была пионервожатой, убеждённой коммунисткой. Билет и партийное удостоверение отца во время оккупации зашила в пальто и носила с собой. Но высокий партизан, в кожаных сапогах, обмундировании начал целиться в Катю. Я закричал: «Дзядзечка, не забівайце маю сястру!» Но раздался выстрел. Пальто сестры вмиг набрякло кровью. Она умерла на моих руках. Я навсегда запомнил лицо убийцы. Помню, как я отползал. Смотрю, соседку Феклу Субцельную вместе с малюткой-дочкой три партизана живьём бросили в огонь. Свою кроху тётка Фекла держала на руках. Дальше, у дверей пылающей хаты, лежала старушка Гриневичиха, обгоревшая, в крови…

Паспорт Валентины Шматко, убитой партизанами из отряда Лапидуса

Нелицеприятную историю, в которой партизаны предстают преступниками, Виктор Хурсик не считает журналистской сенсацией. Да разве об этих фактах знаю только я?! В любой деревне вам расскажут шепотом, как партизаны грабили, расстреливали за одежду, еду или просто так, как кутили и насиловали. Многие факты зафиксированы работниками особых отделов партизанских отрядов и бригад, хранятся в архивах. Моя роль в этой истории – транслятор. Я просто озвучил факты, которые достаточно хорошо известны. Единственное, что выглядит сенсационно в нынешних условиях в Беларуси, – вопреки официальной точке зрения на партизанское движение, вдруг появился иной взгляд… Но мы ещё очень далеки от того, чтобы поставить памятник безымянной крестьянке, у которой муж воевал на фронте, а партизаны грабили подворье. Это в деревне Хозянинки Пуховичского района командир отряда Писарчик расстрелял мать и её малолетних детей за то, что истерзанная поборами женщина не выдержала… Ещё дальше в России и Белоруссии и даже на Украине – от того, чтобы назвать партизан-преступников преступниками и судить их за их преступления. Из всех республик бывшего СССР справедливость робко пытаетеся восторжествовать пока только в Прибалтике.

http://nationalliberal.livejournal.com/756701.html

Поедание себе подобных – давняя российская традиция. Еще у Мамина-Сибиряка и В.Шишкова можно прочитать о гостеприимных сибирских хозяевах, пускавших одиноких путников на ночлег. А потом, соответственно, в кастрюлю.
Так постепенно и выкристаллизовался психотип лентяя и бездельника – зачем что-то сеять, выращивать и т.д. . если пища сама по дорогам ходит?
При Советской власти людоедство расцвело пышным цветом. Перевод надписи: трупоеды и останки их жертв.

Этого не отрицали даже официальные плакаты тех лет:

Интересен призыв: “заграничных буржуев ЕСТЬ”.

Или просто буква У пропущена?
Заграничные буржуи в это время слали людоедам продукты:

Но аппетит, как говорится,  приходит вовремя еды. И человечину стали не только есть сами, но и торговать ею на базарах.

Ай да бизнес! Заграничным буржуям и в голову бы не пришло. Вот она, как говорит Задорнов, русская соображалка! Куда там тупым пиндосам!
Война ничего нового не принесла. Я не блокаду Ленинграда имею в виду – о людоедстве в Ленинграде общеизвестно. Я о поедании советскими бойцами своих боевых товарищей.

Finnish soldiers displaying Soviet soldiers’ skins near Maaselkä, on the strand of lake Seesjärvi during Continuation War on the 15th of December in 1942. Original caption: “An enemy recon patrol that was cut out of food supplies had butchered a few members of their own patrol group, and had eaten most of them.” (“Vihollisen vakoilupartio, jäätyään muonalähetyksiä vaille, oli teurastanut pari saman partion jäsentä ja syönyt niistä suurimman osan.”) http://de.wikipedia.org/w/index.php?title=Datei:Maaselk%C3%A4_cannibalism.jpg&filetimestamp=20070531121908
Перевод: Финские солдаты демонстрируют кожу советского солдата около Maaselkä, на берегу озера Seesjärvi, во время продолжительной войны 15 декабря 1942. Оригинальная подпись: вражеский разведпатруль, будучи отрезан от запасов пищи, зарубил нескольких членов своей группы и большую часть съел.
Долго думал: зачем нужно было кожу снимать? Потом понял. Разведгруппа в тылу врага. Не один день. Не мылись давно. Воняли. Гурманы, блин…

“The lid of a mess-tin and the rib-bones of a Russian soldier photographed at Leipäsuo in the Karelian Isthmus in March 1942. Apparently the incident involved a Russian infiltrator behind Finnish lines, and the victim was an Ingrian colleague. The photograph was captioned incorrectly in the print paper as being from 1943, but even in March 1942 Leipäsuo was very much in Finnish hands.”
http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Russian_Ribs_-_Winter_War.jpg
Перевод: Крышка котелка и человеческие кости – рёбра советского солдата. Сфотографировано в Leipäsuo на Карельском перешейке в марте 1942. Вероятно, инцидент связан с советским проникновением за финские позиции, и жертва, якобы – “коллега ингерманландец”. На фото сзади ошибочно напечатан 1943 год, хотя даже в марте 42 Leipäsuo был в руках финнов.
Потери СССР пропавшими без вести составили около 4,5 млн чел.
http://infox.ru/science/past/2010/05/05/Minoboronyy__potyeri.phtml
Теперь понятно, куда они пропали? И что далеко не все из них лежат непохороненные?
Не отставали от Большой Земли и жители оккупированной России. Приказ немецкой комендатуры г.Урицк Ленинградской обл.: (http://waralbum.ru/9834/)

А вот этот ритуал уже из наших дней:

Преемственность поколений, так сказать.

Спасибо за Победу
Деду-людоеду,
Чтоб не знали муки
Людоеды-внуки.

Вообще говоря, единственный человеческий путь прекратить это государственное победобесие – установить 9 мая как день памяти всех павших независимо от того, на какой стороне они сражались. И молиться за упокой их душ. Но это подходит для нормальных стран, Украины например. Но поскольку Россия возомнила использовать эту дату ради удовлетворения своих великодержавных   амбиций, приходится вытаскивать на свет Божий неприглядные для нее факты. И пусть кремлевские тролли верещат сколько угодно – не я начал эту пляску на костях.

Пусть меня извинят за москальскую мову,
Если в данном контексте она некрасива,
Но – мое восхищение городу Львову,
А точнее, конечно – свободному Львиву!
Украина! Где ныне надежды Майдана?
Над тобою глумится донецкая банда!
Эти гниды – детеныши вшей Магадана –
Вновь велят тебе чествовать флаг оккупанта.
Флаг расстрелов и пыток, флаг Голодомора,
Лагерей, депортаций, кровавого бреда,
Палачей и рабов, нищеты и позора,
Флаг бездарной войны и постыдной победы!
Чтоб у тех депутатов отсохли культяпки,
Чтоб родные плевались, заслышав их имя!
В Украине вывешивать красные тряпки –
Это хуже, чем свастики в Йерусалиме!
И ведь главное – все по закону, хоть режьте!
А в ответ – ни импичмента нет, ни волнений…
“Ще не вмерла…” в эфире звучит, как и прежде,
Но увы – вызывает все больше сомнений.
И в России, зашедшейся в рабском угаре,
Все довольнее лыбились хамские хари,
И ползли на парад недобитые твари –
Не солдаты (тех нет уже), а вертухаи.
Но львивяне не предали память народа
И пошли, наплевав на ментов и приказы,
Чтобы встать на пути коммунячьего сброда,
Чтоб сорвать этот шабаш червоной заразы!
И несладко досталось москальским агентам –
Отстоять свои фетиши коротки лапки!
И валялись в грязи их фальшивые ленты,
И пылали по городу красные тряпки!
Пусть теперь пропаганды казенные жерла
Изрыгнут “хулиганы!”, кремлевским в угоду –
Слава хлопцам, что впрямь доказали: не вмерла!
Есть кому заступиться за честь и свободу!
Нет, не все еще в жизни решает парламент!
Если с ними законы, но правда – за вами,
Значит, надо идти, наплевав на регламент,
И сразиться с совками не только словами!
Затолкайте им в глотки их цацки и флаги!
Превратите их идолов в прах и руины!
Чтобы те, кто мечтает о новом ГУЛАГе,
И ступить не могли по земле Украины!
И пускай подводить еще рано итоги,
И у власти в столице – все та же орава,
Но сегодня во Львиве был день перемоги!
Коммунякам – гиляку! Героям же – слава!

Юрий Нестеренко

 Rakstu uzgāju caur http://bonis.lv/2015/04/05/atamana-krasnova-kononoviade/

Sabiedrotie slēpa Staļina atbildību par Katiņas slaktiņu

Polijas ministrs: Sabiedrotie slēpa Staļina atbildību par Katiņas slaktiņu

Polijas kultūras ministrs Bogdans Zdrojevskis trešdien paziņojis, ka atrastas jaunas liecības, kas apliecina, ka padomju diktatora Josifa Staļina Rietumu sabiedrotie palīdzējuši slēpt patiesību par Katiņas slaktiņu, ziņo Polijas Radio.

«Mums sāpīgākais ir tas, ka no 1944. līdz 1952. gadam patiesības slēpšana par Katiņu bija politisks, nevis nejaušs lēmums,» iepazīstinot preses konferencē ar dokumentu, sacīja ministrs. «Šajā laikā šai lietā tika ieguldīts tik daudz pūļu, arī liecinieki tika iebiedēti, ka patiesība par Katiņu nevarēja nonākt dienas gaismā.»

1943.gada aprīlī Vācija paziņoja, ka tā Katiņas mežā, netālu no Smoļenskas, Krievijas rietumos, ir atradusi masu kapu ar aptuveni 4000 poļu virsnieku mirstīgajām atliekām.

Nesen atrastais dokuments ir liecība, kuru 1945.gada 10.maijā sniedzis amerikāņu leitnants Džons van Vlīts. Viņš bija viens no sabiedroto karagūstekņiem, kurus vācieši 1943.gadā bija aizveduši uz Katiņu.

Vācieši cerēja, ka sabiedroto karagūstekņi apstiprinās liecības, ka Katiņas noziegumu pastrādājis padomju režīms.

Tomēr, lai nesarūgtinātu Maskavu, Vašingtona un Londona vēl vairākus gadus centās slēpt informāciju, kas norādīja uz padomju režīma vainu.

Maskava sarāva saites ar Londonā bāzēto Polijas trimdas valdību, pēc tam kad tā bija pieprasījusi, lai Katiņas noziegumu izmeklē Sarkanais Krusts. Staļins uzstāja, ka šo noziegumu pastrādājusi Vācija.

Pēc kara ASV vairākus gadus likušas van Vlītam klusēt. 1945.gada liecība, kas apstiprināta ar zvērestu, līdz šim zinātniekiem nebija zināma. Citai liecībai, kas tika sniegta tajā pašā mēnesī, ASV noteikušas slepenības statusu, un vēlāk tā pazudusi.

Van Vlīta liecībās minēti britu karagūstekņu vārdi, kas bijuši liecinieki līķu ekshumācijai Katiņā. Šo liecinieku vārdus sabiedrotie centušies slēpt.

Vairāki līķi Katiņā atrasti līdz ar lietiskām liecībām un dokumentiem, kas norādījuši uz to, ka upuri nogalināti 1940.gada februārī, martā un aprīlī, tas ir, krietni pirms vācieši bija ieņēmuši Smoļenskas apvidu, sacījis van Vlīts. Līķi varētu būt tur bijuši trīs četrus gadus, viņš piebildis.

Dokumentu 2013.gada novembrī Valsts arhīvā Vašingtonā atradusi zinātniece Kristina Pjorkovska. «Kādu mirkli man likās, ka tā ir mirāža, ka es redzu halucinācijas,» zinātniece stāstīja par savu atklājumu. «Es pat baidījos, domādama, ka neviens neticēs, ka šāda lieta pastāv.»

Maskava tikai 1990.gadā atzina savu vainu Katiņas noziegumā. Masu slepkavības notika vairākās vietās Padomju Savienībā, kur upuri apglabāti masu kapos. Kopumā PSRS iekšlietu karaspēks 1940 gadā noslepkavoja 22 000 poļu virsnieku un intelektuālās elites pārstāvju.

Kaut arī oficiāli sabiedrotie slēpa liecības par to, ka šos noziegumus pastrādājis padomju režīms, īpaši no 1943. līdz 1952. gadam, privātās sarunās britu premjers Vinstons Čērčils bijis atklāts.

Polijas vēstnieks Apvienotajā Karalistē Edvards Račiņskis ierakstījis savā dienasgrāmatā 1943.gada 15.aprīlī – īsi pēc vācu paziņojuma -, ka Čērčils viņam teicis – vainīgs šajā noziegumā, visticamāk, ir padomju režīms.

«Diemžēl vācu liecības, iespējams, ir patiesas,» sacījis Čērčils. «Boļševiki var būt ļoti nežēlīgi.»

Kara noziedzniekam jau trešais piemineklis

Vācu bēgļu kuģa “Wilhelm Gustloff” bojāeja Baltijas jūrā – traģiskākā jūras katastrofa visā cilvēces vēsturē. Bojā gājavairāk nekā deviņi tūkstoši cilvēku, lielākoties sievietes un bērni. Izpildītājam Marinesko piešķīra Padomju Savienības varoņa nosaukumu 1990. gadā – vairāk nekā 25 gadus pēc nāves. To varētu vērtēt vai nu kā tīšu izaicinājumu Eiropas sabiedriskajai domai, vai arī kā grūti izprotamu nekaunību. “Wilhelm Gustloff” nogremdēšana taču nebija nekas cits kā drausmīgi neģēlīgs kara noziegums. Noziegums, par kuru vajadzēja saņemt atbilstošu sodu, nevis apbalvojumus.

Bet 2013. gadā lasām ziņu, ka atkal uzcelts jauns Marinesko piemineklis – jau trešais Pēterburgā.

---

В Петербурге поставили памятник Александру Маринеско

Raksts krievu valodā. (Gugles tulkotājs atrodams šeit)

В петербуржском районе Автово поставили бронзовый памятник легендарному подводнику, капитану лодки С-13 Александру Маринеско.

В этом микрорайоне на улице Строителей, которая в наше время носит его имя, Маринеско прожил последние годы жизни.

Скульптурная композиция, авторами которой стали скульптор Иван Корнеев и архитектор Вячеслав Бухаев, представляет собой бронзовую фигуру Маринеско, который под порывами ветра удерживает равновесие на палубе своей подлодки. Высота монумента составляет 3,15 метра.

«Открытый памятник – это символ героизма, любви к Отечеству, беспримерной храбрости и командирского мастерства. Только так можно было провести эту уникальную боевую операцию, выбрать лучшую позицию для атаки, в течение двух часов преследовать вражеский транспорт и буквально под носом кораблей охранения потопить его. Уверен, что еще не одно поколение российских подводников будет изучать эту операцию, ее детали, стараясь быть достойными учениками Маринеско», – заявил ИТАР-ТАСС гендиректор Международной Ассоциации ветеранских организаций ВМФ и подводников, Герой России Всеволод Хмыров.

Экипаж подводной лодки С-13 под командованием Маринеско 30 января 1945 года около Данцигской бухты потопил крупнейший германский корабль «Вильгельм Густлов» водоизмещением 25 484 тонны. Лайнер, построенный в 1930-х годах во время войны был переоборудован в военный транспортник. В результате атаки С-13 немецкие ВМС понесли ощутимый урон, поскольку на «Вильгельме Густлоффе» находились уже сформированные экипажи для немецких подводных лодок и высокие чины вермахта, СС и Гестапо. После этой атаки Маринеско прозвали «личным врагом Гитлера». В Петербурге уже ест два памятника Маринеско, также его именем в городе на Неве назван Музей подводных сил России.

---

Mājas Viesis / 2008-04-18

«Wilhelm Gustloff» nāves nakts

Autors: INESIS FELDMANIS, Dr. habil. hist. , akadēmiķis LU profesors

Turpinām publikāciju sēriju “Otrais pasaules karš aiz slepenības priekškara”. Šoreiz – par vācu bēgļu kuģa “Wilhelm Gustloff” bojāeju Baltijas jūrā – traģiskāko jūras katastrofu visā cilvēces vēsturē.

1945. gada 30. janvāra naktī padomju zemūdene S–13, kuru komandēja kapteinis Aleksandrs Marinesko, torpedēja vācu bēgļu kuģi “Wilhelm Gustloff”, kas no Gotenhāfenes (Gdiņa) ostas devās uz Svinemindi (Svinoujsce). Kuģis nogrima sešdesmit divu minūšu laikā, aizraujot dzelmē vairāk nekā deviņus tūkstošus cilvēku, lielākoties sievietes un bērnus. Tikai aptuveni 1200 kuģa pasažieri pārdzīvoja šo šausmīgo katastrofu.

Vairākums lasītāju pazīstamās Holivudas filmas iespaidā noteikti atceras “Titanic” bojāeju 1912. gadā. Avarējot šim kuģim, noslīka apmēram 1500 cilvēku – sešas reizes mazāk, nekā nogrimstot “Wilhelm Gustloff”. Joprojām daudzi no mums visai maz zina par šo neizsakāmi drausmīgo notikumu un salīdzinoši vēsturiskā kontekstā nespēj to adekvāti uztvert un novērtēt. Šeit neapšaubāmi vainojama Eiropas un visas pasaules sabiedriskajai domai ilgstoši uzspiestā uzvarētāju versija par Otro pasaules karu, kuras ietvaros zaudētājpuses upuri un ciešanas tika noklusēti vai arī pavisam ačgārni interpretēti.

Vācijā par šo tēmu jau 1959. gadā uzņēma dokumentālu filmu “Pār Gotenhāfeni satumsa nakts”. Latvijā par “Wilhelm Gustloff” bojāeju uzzināja samērā nesen, pateicoties vācu rakstnieka, Nobela prēmijas laureāta Gintera Grasa romānam “Krabja gaitā”. Grasa stāstījums ir dižs, satriecošs un daudzšķautņains. Tas “Wilhelm Gustloff” nogremdēšanai piešķir episku dimensiju, padarot to par 20. gadsimta neiepazīto traģēdiju. Daļēji viņa darbā ir arī izskaidrots, kāpēc vājprāta nāves nakts ilgi tika noklusēta kā nekas īpaši ārkārtējs.

Šodien daudzi vēsturnieki un publicisti jau raksta arī par citām ne mazāk šausminošām katastrofām, kas notika tajā pašā 1945. gada pavasarī mūsu Baltijas jūrā. 16. aprīlī padomju zemūdene L-3 nogremdēja vācu bēgļu kuģi “Goya”. Pēc aptuvenām aplēsēm, toreiz bojā gāja ap septiņiem tūkstošiem cilvēku.

Lepnākais laineris pasaulē

Lielākās nacistu masu organizācijas “Vācu darba fronte” uzdevumā “Wilhelm Gustloff” būvi pabeidza 1937. gadā. Sākotnēji kuģim gribēja piešķirt Ādolfa Hitlera vārdu, bet fīrers, propagandas apsvērumu ietekmēts, pavēlēja kuģi nosaukt par godu nacistu partijas ārzemju organizācijas nodaļas vadītājam Vilhelmam Gustlofam, kuru 1936. gada februārī Šveicē nogalināja kāds medicīnas students, vārdā Dāvids Frankfurters. Slepkavu Vācijai neizdeva, un līdz ar to nacisti varēja upuri kanonizēt un pasludināt par mocekli.

“Wilhelm Gustloff” tobrīd bija pasaulē grandiozākais kruīza kuģis – tā garums bija 208,5 metri, platums – gandrīz 24 metri, ietilpība – 25,4 bruto reģistra tonnas. Kuģi izmantoja izklaides jūrasbraucieniem, kurus rīkoja “Vācu darba frontei” pakļautā brīvā laika un atpūtas organizācija “Spēks caur prieku” (Kraft durch Freude). Ginters Grass raksta: “Kad “Wilhelm Gustloff”, pēdīgi uzbūvēts, caur un cauri balts, devās pirmajā braucienā, tas no priekšgala līdz pūpei esot bijis īsts peldošs piedzīvojums. Tādi izteicieni bija dzirdami pat no ļaudīm, kuri pēc kara apgalvoja, ka no paša sākuma esot bijuši pārliecināti antifašisti. Un tie, kas drīkstējuši nākt uz borta, pēc tam esot izkāpuši uz sauszemes kā apskaidroti.”

Nacistu propagandas nākotnes vīzijā jaunā kuģa uzdevums bija simbolizēt un demonstrēt vācu sabiedrības sociālo vienlīdzību un harmoniju. Uz kuģa bija tikai vienas klases kajītes un visiem vienādi labi apstākļi.

Sākoties karam, “Wilhelm Gustloff” kļuva par lazaretes kuģi, tad – par kazarmu kuģi, bet pēdīgi – par transportkuģi. Savā pēdējā gaitā tas devās, uz sava borta nesot ap 8800 bēgļu un 1500 militāro personu, kuru skaitā bija daudz ievainoto.

Operācija “Hanibāls”

Pēc padomju karaspēka iebrukuma Austrumprūsijā 1945. gada janvārī iesākās stihiska un plaša vācu bēgļu kustība. Daudzi mēģināja glābt savu kailo dzīvību, bet ne visiem liktenis bija labvēlīgs, un ne visi nokļuva drošībā – Vācijas rietumos. Par to parūpējās padomju karavīri, kuru nežēlība bija tik neaprakstāmi barbariska, ka to pat nav vērts mēģināt izskaidrot. Tūkstošiem bēgļu gāja bojā – tika noslīcināti, nošauti vai vienkārši sašķaidīti zem padomju tanku kāpurķēdēm. “Tēvs, nošauj mani!” lūdzās kāds vācu zēns, zaudējis kāju pēc krievu tanka ietriekšanās bēgļu pajūgos. Vai vispār var iedomāties vēl briesmīgāku liecību par to dienu notikumiem? Tāpēc nav nejaušība, ka mūsdienās strauji pieaug to vēsturnieku skaits, kuru vērtējumā vācu bēgļu neizsakāmi drausmīgais liktenis Austrumvācijā bija viena no vislielākajām un visbriesmīgākajām Otrā pasaules kara traģēdijām.

1945. gada 21. janvārī Vācijas jūras kara flotes pavēlnieks, lieladmirālis Karls Dēnics izdeva pavēli, ka visiem vācu kuģiem, kuri atrodas Baltijas jūrā, ja tas vien ir iespējams, jāpiedalās bēgļu glābšanas akcijā. Operācija ieguva nosaukumu “Hanibāls” un kopumā izrādījās visveiksmīgākā evakuēšana visā cilvēces vēsturē. Vairāk nekā divi miljoni cilvēku, lielākoties sievietes un bērni, jo vīriešiem vajadzēja palikt un cīnīties līdz pēdējai patronai, tika nogādāti pa jūras ceļu drošībā. Taču bija daudz arī upuru. Pēdējo mājvietu Baltijas jūras dzelmē atrada desmitiem tūkstošu bēgļu.

Traģēdija

“Wilhelm Gustloff” bojāeju noteica un sekmēja vairāku nejaušu un liktenīgu apstākļu sakritība. Sliktā laika dēļ (sniegputenis un mākoņi) savas funkcijas nevarēja veikt torpēdu pārtveršanai paredzētie pavadītājkuģi. Arī kuģa kapteiņi (viņi bija veseli četri) savā starpā strīdējās un galu galā neizvēlējās pareizo maršrutu, kas būtu drošs no zemūdeņu uzbrukumiem. Beidzot padomju zemūdene S–13 bija devusies nezināmā odisejā, tās kapteinim Marinesko nesaņemot nekādu konkrētu uzdevumu. Marinesko bija nogrēkojies (dzeršanas un aizraušanās ar sievietēm dēļ viņš nebija laikā atgriezies no atvaļinājuma), un viņam draudēja kara tiesa. Izglābties no nepatikšanām viņš varēja, tikai gūstot īpašus “panākumus” uz jūras.

Padomju zemūdenei izdevās pietuvoties “Wilhelm Gustloff” 600 – 700 metru attālumā. Uz bēgļu kuģi izšāva četras torpēdas – “Par tēvzemi”, “Par padomju tautu”, “Par Ļeņingradu” un “Par Staļinu”. Pirmās trīs no tām ātri aiztraucās ieregulētajā trīs metru dziļumā “Wilhelm Gustloff” virzienā. Ceturtā palika stobrā un, vienīgi pateicoties nejaušībai, kā arī apkalpes ātrai rīcībai, neeksplodēja. Citādi visa zemūdene būtu uzgājusi gaisā.

Visas trīs torpēdas trāpīja vācu bēgļu kuģim. Visšaušalīgākais izdzīvojušajiem “Wilhelm Gustloff” pasažieriem licies otrās torpēdas trieciens, jo tā detonēja zem kuģa peldbaseina uz viena no klājiem, un baseina flīžu un mozaīku sienu šķembas daudzas sievietes saplosīja gabalos. Pēdējā torpēda trāpīja kuģa vidū, mašīntelpā.

Padomju puses rīcība

Nacistiskās Vācijas iedzīvotājus neinformēja par “Wilhelm Gustloff” nogremdēšanu, jo baidījās, ka tas atstās negatīvu iespaidu un mazinās vāciešu cīņas sparu. Par Aleksandra Marinesko “varoņdarbu” tolaik īpaši neplātījās arī padomju puse. Visi zemūdenes apkalpes locekļi gan varēja piespraust sev pie krūtīm Tēvijas Kara un Sarkanā Karoga ordeņus, bet Marinesko tomēr nepasludināja par Padomju Savienības varoni. Vēl vairāk – padomju Baltijas flotes pavēlniecības oficiālajos ziņojumos nebija atrodams neviens vārds par “Wilhelm Gustloff” nogremdēšanu.

Padomju Savienības varoņa nosaukumu Marinesko piešķīra 1990. gadā – vairāk nekā 25 gadus pēc nāves. Šo Maskavas soli varētu vērtēt vai nu kā tīšu izaicinājumu Eiropas sabiedriskajai domai, vai arī kā grūti izprotamu nekaunību. “Wilhelm Gustloff” nogremdēšana taču nebija nekas cits kā drausmīgi neģēlīgs kara noziegums. Noziegums, par kuru vajadzēja saņemt atbilstošu sodu, nevis apbalvojumus.

FAKTI

A. Marinesko komandētā zemūdene 1945. gada 9. februārī nogremdēja arī kuģi “Steuben”, uz kura borta atradās aptuveni četri tūkstoši cilvēku.

“Wilhelm Gustloff” vraks atrodas Baltijas jūrā 42 metru dziļumā Štolpes sēkļa tuvumā.

Sarkano partizānu veiktās masu slepkavības Baltkrievijā

---

Tikai pēc sešiem gadu desmitiem 1943. gada drausmīgos notikumus pārdzīvojušie Baltkrievijas ciema Dražno (Dahori rajons) iedzīvotāji iedrošinājās runāt par tiem.

Viņu stāstus savā grāmatā «Кроў і попел Дражна» publicēja Baltkrievijas novadpētnieks Viktors Hursiks (Виктор ХУРСИК).

Raksts krievu valodā. (Gugles tulkotājs atrodams šeit)

Партизаны убивали мирных жителей?

Только через шесть десятков лет уцелевшие жители белорусской деревни Дражно Стародорожского района решились рассказать о страшных событиях, пережитых ими в 1943 году. Их истории в своей книге «Кроў і попел Дражна» собрал белорусский краевед Виктор ХУРСИК.

Белорусские партизаны храбро сражались с гитлеровцами в годы Великой Отечественной войны. Партизан был главным защитником мирных жителей, символом освобождения от фашизма. Советская история идеализировала образ «народного мстителя», и говорить о его проступках было немыслимо. Только через шесть десятков лет уцелевшие жители белорусской деревни Дражно Стародорожского района решились рассказать о страшных событиях, пережитых ими в 1943 году. Их истории в своей книге «Кроў і попел Дражна» собрал белорусский краевед Виктор ХУРСИК.

Автор утверждает, что 14 апреля 1943 года партизаны напали на Дражно и без разбору стреляли, резали и заживо сжигали мирных жителей. Показания уцелевших дражненцев автор подтверждает документами из Национального архива Республики Беларусь.

Один из выживших свидетелей сожжения деревни Николай Иванович Петровский после войны переехал жить в Минск, где до пенсии проработал электриком на госпредприятии. Сегодня ветерану 79 лет, он тяжело болен.
– Наверное, в последний раз навещаю Дражно, – медленно, нахмурившись, говорил Николай Иванович, когда мы въезжали в деревню. – Больше шестидесяти лет я каждый день вспоминаю тот ужас, каждый день. И хочу, чтобы люди узнали правду. Ведь партизаны, которые убили своих земляков, так и остались героями. Эта трагедия страшнее Хатыни.

«Выстрелы разбудили нас около четырех утра»

– Когда в 1941 году пришли фашисты, полицейский гарнизон, на нашу беду, сформировали в Дражно. Полицаи, а их было 79 человек, обустроились в школе, которую огородили дзотами. Место это было стратегическим. Деревня стояла на пересечении дорог, на возвышенности. Полицаи могли идеально простреливать местность, да и леса стояли далеко – в трех километрах от Дражно.

Еще до прихода немцев мой отец, председатель сельпо, член партии, успел уйти в лес вместе с председателем колхоза и майором Красной армии. И вовремя. Полицаи начали зверствовать: арестовали ветврача Шаплыко и расстреляли. Охотились и за моим отцом. Ему устроили засаду возле дома.

Всю нашу семью – меня, маму, трех братьев и сестру Катю почти голыми погнали в колхозное гумно. Отца пытали на наших глазах, били, заставили копать могилу. Но почему-то не расстреляли и через несколько дней отправили в концлагерь, – Николай Иванович старается говорить сухо, без эмоций. Но кажется, старик вот-вот сорвется.

– Так мы и жили: без отца, с ненавистью к оккупантам, ждали освобождения, – продолжает Николай Иванович. – И вот в январе 1943 года партизаны провели операцию по захвату полицейского гарнизона.

Сегодня ясно, что операция была спланирована бездарно, партизаны атаковали в лоб, почти всех их положили из пулемета. Сельчан заставили хоронить убитых. Помню, как мама переживала, плакала. Ведь партизан мы считали нашей надеждой…
Но через несколько месяцев эти «защитники» учинили невиданное зверство! – Старик на минуту остановился, окинул взглядом деревню, долго смотрел в сторону леса. – Выстрелы разбудили нас около четырех утра 14 апреля 1943 года.

Мама кричала: «Дзеткі, гарым!» Голые выскочили на двор, смотрим: все хаты горят, стрельба, крики…

Мы побежали спасаться на огород, а мама вернулась в дом, хотела что-то вынести. Соломенная крыша хаты к тому времени уже пылала. Я лежал, не двигался, долго не возвращалась мама. Повернулся, а ее человек десять, даже женщины, колют штыками, кричат: «Получай, сволочь фашистская!» Видел, как ей перерезали горло. – Старик снова сделал паузу, его глаза были опустошены, казалось, Николай Иванович снова переживал те ужасные минуты. – Катя, сестра моя, вскочила, просила: «Не стреляйте!», достала комсомольский билет. До войны она была пионервожатой, убежденной коммунисткой. Билет и партийное удостоверение отца во время оккупации зашила в пальто и носила с собой. Но высокий партизан, в кожаных сапогах, обмундировании начал целиться в Катю. Я закричал: «Дзядзечка, не забівайце маю сястру!» Но раздался выстрел. Пальто сестры вмиг набрякло кровью. Она умерла на моих руках. Я навсегда запомнил лицо убийцы.

Помню, как я отползал. Смотрю, соседку Феклу Субцельную вместе с малюткой-дочкой три партизана живьем бросили в огонь. Свою кроху тетка Фекла держала на руках. Дальше, у дверей пылающей хаты, лежала старушка Гриневичиха, обгоревшая, в крови…

– Как же вы уцелели? – спрашиваю у почти рыдающего старика.

– Огородами мы с братьями доползли до дядьки. Дом его сожгли, а он чудом выжил. Выкопали землянку, в ней и жили.

Позже мы узнали, что ни одного полицая партизаны не застрелили. Дома, которые находились за их укреплениями, тоже уцелели. В деревню приехали гитлеровцы, оказали пострадавшим медицинскую помощь, кого-то отвезли в госпиталь, в Старые Дороги.

В 1944 году уже полицаи начали издеваться, отправили меня и еще нескольких подростков на работы в концлагерь города Униген, под Штутгард. Нас освободили американские военные.

После войны я узнал, что непосредственно сжигали и убивали дражненцев партизаны из отряда имени Кутузова, которым командовал Израиль Лапидус. Другие отряды из бригады Иванова «кутузовцев» прикрывали. Я нашел Лапидуса, когда мне было 18 лет. Он жил в Минске, в районе Комаровки, работал в обкоме партии. Лапидус спустил на меня собак… Знаю, что этот человек прожил неплохую жизнь, так и умер героем.

На дражненском кладбище похоронены убитые 14 апреля 1943 года жители. Некоторые семьи в то роковое утро партизаны уничтожили полностью. Ставить памятники на их могилах было некому. Многие захоронения почти сровнялись с землей и скоро вовсе исчезнут.

Не жалели даже семьи фронтовиков

Сегодня Дражно – благополучная деревня, с хорошей дорогой, старенькими, но ухоженными домиками.

У деревенского продовольственного магазина мы встретились с другими живыми свидетелями партизанского преступления. До дома Евы Мефодьевны Сироты (сегодня бабушке идет 86-й год) партизаны не добрались.

– Деточки, не дай Бог кому-нибудь узнать ту войну, – хваталась за голову Ева Мефодьевна. – Мы выжили, а мою подругу Катю застрелили, хоть кричала: «Я своя!» Застрелили невестку и свекровь, их маленького мальчика бросили умирать. А ведь отец их семейства воевал на фронте.

– Люди хавались в ямах из-под картошки, так одну семью прямо там и расстреляли, не пожалели, – с отчаянием говорил 80-летний Владимир Апанасевич. Дедушка не выдержал и разрыдался. – Меня судьба спасла, а ведь некоторых подростков партизаны специально отводили за полкилометра в поле и расстреливали. Недавно к нам приезжали из райисполкома, человек восемь. Спрашивали о сожжении Дражно партизанами, правда ли это. Больше молчали, покачивали головами. Так молча и уехали.

Александр Апанасевич, сын дедушки Владимира, показал паспорт убитой партизанами Валентины Шамко. На фотографии – девочка, милая, с наивным взглядом, беззащитная.

– Это моя тетя. Мама рассказывала, что ей стреляли в голову, – с недоумением в голосе рассказывает дядька Александр. – Мама хранила простреленную косынку Валентины, но сейчас найти ее я не могу.

Комбриг Иванов:

«…бой прошел очень удачно»

А комбриг Иванов в докладе начальству подвел итог боевой операции в Дражно так (из дела №42 фонда 4057 Национального архива РБ, целиком сохраняем авторский стиль):

«…бой прошел очень удачно. Свою задачу выполнили, гарнизон разгромлен полностью, за исключением 5 дзотов, из которых войти не удалось, остальная полиция уничтожена, убитыми и задохнувшимися от дыма насчитывается до 217 сволочей…»

За эту «операцию» многие партизаны были представлены к наградам.

Если бы дражненцы не рассказали о трагедии далеких дней Виктору Хурсику, о диком сожжении белорусской деревни партизанами никто никогда бы не узнал.

Виктор Хурсик: «Партизаны хотели выдать мирных жителей за полицаев»

– Спадар Виктор, некоторые люди пытаются оспорить содержание вашей книги…

– Видимо, это делать поздно. Мне известно, что, когда вышла книга, Министерство информации отправило ее на закрытую рецензию авторитетным специалистам. Ученые пришли к выводу, что факты, которые я привожу в книге, соответствуют реальности. Я предвидел такую реакцию. Свою позицию я считаю государственной, как и подход министерства. У меня была одна цель – поиск истины. К политике книга «Кроў і попел Дражна» никакого отношения не имеет.

– Как вы узнали о сожжении деревни?

– Ко мне решились обратиться сами дражненцы. Сначала я не поверил, что партизаны могли сжечь деревню с мирными жителями. Проверял и перепроверял. Копался в архивах, не раз встречался с жителями Дражно. Когда я осознал глубину трагедии, то понял, что необходимо говорить не только о геройстве, но и о преступлениях партизан, а они были. Иначе белорусская нация не состоится.

– В книге много документальных компроматов на партизан, откуда?

– В каждом отряде был чекист. Он старательно фиксировал все случаи нарушений дисциплины, доносил об этом вышестоящему начальству.

– Сжигали ли партизаны белорусские деревни повсеместно?

– Конечно, нет. Большинство партизан храбро сражались за свободу Родины. Но отдельные случаи преступлений против мирного населения были. И не только в Дражно. Такая же трагедия произошла в деревне Староселье Могилевской области, в других регионах. Сегодня необходимо ставить вопрос о том, чтобы государство установило памятники на местах трагедий.

– А какова судьба командира 2-й минской партизанской бригады Иванова?

– Он выходец из Ленинграда. Руководить бригадой 21-летнего Иванова направили из штаба партизанского движения. Из документов понятно, что из-за его неопытности погиб не один партизан. Тех, кто отказывался идти в глупые атаки, он лично расстреливал. Иванов, пожалуй, один из немногих партизанских комбригов, которому не присвоили звание Героя Советского Союза. По сведениям, полученным от бывших ответственных работников Пуховичского райкома КПБ, в 1975 году он покончил жизнь самоубийством.

– И все-таки в голове не укладывается, почему партизаны пошли на такое жуткое преступление?

– До 1943 года они практически не воевали, отсиживались в лесах. Полицаи и партизаны жили относительно мирно, только под давлением сверху случались стычки. Но в 1943 году Сталин начал требовать конкретных результатов. Взять полицейский гарнизон в Дражно Иванову не хватило таланта. Тогда командование бригады пошло преступным путем. Решили сжечь деревню, убить местных жителей и выдать их за полицаев.

«За отрядом Кутузова мародерских поступков очень много»

Виктор Хурсик включил в свою книгу свидетельства еще нескольких выживших жертв сожжения Дражно. Этих людей уже нет в живых.

Приводим отрывки из книги «Кроў і попел Дражна».

Докладная записка начальника особого отдела НКВД Безуглова «О политико-моральном состоянии 2-й минской партизанской бригады»:

«…Возвращаясь обратно, заехали (партизаны. – Ред.) к Гуриновичу М., выдрали еще 7 семей пчел, сломали замок, влезли в хату, забрали все вещи, вплоть до чугуна, забрали также 4 овечки, 2 свиней и прочее.

Данным мародерским поступком возмущено все население и требует от командования защиты.

За отрядом Кутузова мародерских поступков очень много, поэтому требуется по данному вопросу принять меры в самом жестком порядке…»

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА

Рассказ свидетельницы сожжения Дражно Екатерины Гинтовт (жены Героя Советского Союза):

«В шестидесятых назначили нам нового начальника. Был он спокойный такой. Может, на второй или третий день его прихода между нами случился разговор.

– Где были в войну? – спросила я.

– На фронте и в партизанах.

– А где в партизанах? У нас же во время войны они убили многих, сожгли полдеревни.

Были в Стародорожском районе, в Дражно…

Я рассказала, что в Дражно у меня застрелили подругу, сожгли и убили других жителей.

Как я ему это сказала, смотрю – человеку на глазах стало плохо.

– Пойду в больницу, – сказал.

Через несколько дней начальник умер».

http://www.kp.by/daily/23975/146246

Informācija atrasta caur vietni Bonis.lv

Sarkanarmijas izvarotāji. Frontinieka atmiņas.

Вспоминает фронтовик Леонид Николаевич Рабичев

Barbaru iebrukums

Inwazja barbarzyńców. Leszek Pietrzak, “Uwazam Rze”

Kad 1939. g. 17. septembrī PSRS uzbruka Polijai, sākās poļu plānveida iznīcināšana. Šis noziegums nav pienācīgi nosodīts vēl līdz šim.  Raksts poļu izdevumā “Uwazam Rze”. Tulkojums krievu valodā.

Вторжение варваров.
Когда 17 сентября 1939 года СССР напал на Польскую республику, началось планомерное истребление поляков. Это преступление до сих пор не получило должного наказания.

Было четыре часа утра 17 сентября 1939 года, когда Красная Армия приступила к осуществлению приказа № 16634, который накануне выдал народный комиссар обороны маршал Климент Ворошилов. Приказ звучал кратко: «Начать наступление на рассвете 17-го». Советские войска, состоявшие из шести армий, сформировали два фронта — белорусский и украинский и начали массированную атаку на восточные польские территории. В атаку было брошено 620 тысяч солдат, 4700 танков и 3300 самолетов, то есть в два раза больше, чем было у Вермахта, напавшего на Польшу первого сентября.Советские солдаты обращали на себя внимание своим видом. Одна жительница городка Дисна Виленского воеводства, описывала их так: «Они были странные — маленького роста, кривоногие, уродливые и страшно изголодавшиеся. На головах у них были причудливые шапки, а на ногах — тряпичные ботинки». В виде и поведении солдат была еще одна черта, которую местные жители заметили еще отчетливее: животная ненависть ко всему, что ассоциировалось с Польшей. Она была написана на их лицах и звучала в их разговорах. Могло показаться, что кто-то уже давно «пичкал» их этой ненавистью, и лишь теперь она смогла вырваться на свободу.

Советские солдаты убивали польских пленных, уничтожали мирное население, жгли и грабили. За линейными частями шли оперативные группы НКВД, чьей задачей была ликвидация «польского врага» в тылу советского фронта. Им была поручена задача взять под контроль важнейшие элементы инфраструктуры польского государства на оккупированных Красной Армией территориях. Они занимали здания государственных учреждений, банков, типографий, редакции газет; изымали ценные бумаги, архивы и культурные ценности; арестовывали поляков на основании подготовленных заранее списков и текущих доносов своих агентов; ловили и переписывали сотрудников польских служб, парламентариев, членов польских партий и общественных организаций. Многие были сразу же убиты, не имея шансов даже попасть в советские тюрьмы и лагеря, сохранив хотя бы теоретические шансы на выживание.

Дипломаты вне закона

Первыми жертвами советского нападения пали дипломаты, представлявшие Польшу на территории Советского Союза. Польский посол в Москве Вацлав Гжибовский (Wacław Grzybowski) в полночь с 16 на 17 сентября 1939 года был срочно вызван в Народный комиссариат иностранных дел, где заместитель министра Вячеслава Молотова Владимир Потемкин попытался вручить ему советскую ноту с обоснованием атаки Красной Армии. Гжибовский отказался ее принять, заявив, что советская сторона нарушила все международные соглашения. Потемкин ответил, что нет уже ни польского государства, ни польского правительства, заодно объяснив Гжибовскому, что польские дипломаты не имеют больше никакого официального ранга и будут трактоваться как находящаяся в Советском Союзе группа поляков, которую местные суды имеют право преследовать за противоправные действия. Вразрез положениям женевской конвенции советское руководство попыталось воспрепятствовать эвакуации дипломатов в Хельсинки, а потом арестовать. Просьбы заместителя декана дипломатического корпуса посла Италии Аугусто Россо к Вячеславу Молотову, остались без ответа. В итоге польских дипломатов решил спасти посол Третьего рейха в Москве Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург (Friedrich-Werner von der Schulenburg), который вынудил советское руководство дать им разрешение на выезд.

Однако до этого в СССР успели произойти другие, гораздо более драматичные, истории с участием польских дипломатов. 30 сентября польский консул в Киеве Ежи Матусинский (Jerzy Matusiński) был вызван в местное отделение Наркоминдела. В полночь он вышел в сопровождении двух своих шоферов из здания польского консульства и пропал без вести. Когда об исчезновении Матусинского узнали остававшиеся в Москве польские дипломаты, они вновь обратились к Аугусто Россо, а тот отправился к Молотову, который заявил, что, скорее всего, консул с шоферами бежал в какую-нибудь соседнюю страну. Не удалось ничего добиться и Шуленбургу. Летом 1941 года, когда СССР стал выпускать поляков из лагерей, генерал Владислав Андерс (Władysław Anders) начал формировать на советской территории польскую армию, и в ее рядах оказался бывший шофер консула Анджей Оршинский (Andrzej Orszyński). Согласно его показаниям, данным под присягой польским властям, в тот день всех троих арестовало НКВД и перевезло на Лубянку. Оршинского не расстреляли только чудом. Польское посольство в Москве еще несколько раз обращалось к советским властям по поводу пропавшего консула Матусинского, но ответ был одним и тем же: «У нас его нет».

Репрессии затронули также сотрудников других польских дипломатических представительств в Советском Союзе. Консульству в Ленинграде запретили передать здание и находившееся в нем имущество следующему консулу, а НКВД силой выдворило из него персонал. У консульства в Минске был организован митинг «протестующих граждан», в результате которого демонстранты избили и ограбили польских дипломатов. Для СССР Польша, как и международное право не существовали. Произошедшее с представителями польского государства в сентябре 1939 года, было уникальным событием в истории мировой дипломатии.

Расстрелянная армия

Уже в первые дни после вторжения Красной Армии в Польшу начались военные преступления. Сначала они затронули польских солдат и офицеров. Приказы советских войск изобиловали призывами, адресованными польскому мирному населению: его агитировали уничтожать польских военных, изображая их как врагов. Простых солдат призыва

ли убивать своих офицеров. Такие приказы давал, например, командующий Украинским фронтом Семен Тимошенко. Эта война велась вразрез международному праву и всем военным конвенциям. Сейчас даже польские историки не могут дать точную оценку масштаба советских преступлений 1939 года. О многих случаях зверств и жестоких убийств польских военных мы узнали лишь спустя несколько десятков лет благодаря рассказам свидетелей тех событий. Так было, например, с историей командующего Третьего военного корпуса в Гродно генерала Юзефа Ольшины-Вильчинского (Józef Olszyna-Wilczyński). 22 сентября в окрестностях поселка Сопоцкин его автомобиль окружили советские военные с гранатами и автоматами. Генерала и сопровождавших его людей ограбили, раздели и почти сразу же расстреляли. Жена генерала, которой удалось выжить, рассказывала спустя много лет: «Муж лежал лицом вниз, левая нога была прострелена под коленом наискось. Рядом лежал капитан с раскроенной головой. Содержимое его черепа вылилось на землю кровавой массой. Вид был ужасен. Я подошла ближе, проверила пульс, хотя знала, что это бессмысленно. Тело было еще теплым, но он был уже мертв. Я начала искать какую-нибудь мелочь, что-то на память, но карманы мужа были пусты, у него забрали даже Орден воинской доблести и образок с изображением Богоматери, который я дала ему в первый день войны».

В Полесском воеводстве советские военные расстреляли целую взятую в плен роту батальона Корпуса охраны пограничья «Сарны» — 280 человек. Жестокое убийство произошло также в Великих Мостах Львовского воеводства. Советские солдаты согнали на площадь кадетов местной Школы офицеров полиции, выслушали рапорт коменданта школы и расстреляли всех присутствующих из расставленных вокруг пулеметов. Никто не выжил. Из одного польского отряда, сражавшегося в окрестностях Вильнюса и сложившего оружие взамен за обещание отпустить солдат по домам, были выведены все офицеры, которые были тут же казнены. То же самое произошло в Гродно, взяв который советские войска убили около 300 польских защитников города. В ночь с 26 на 27 сентября советские отряды вошли в Немирувек Хелмской области, где ночевало несколько десятков юнкеров. Их взяли в плен, связали колючей проволокой и забросали грантами. Полицейских, которые защищали Львов, расстреляли на шоссе, ведущем в Винники. Аналогичные расстрелы происходили в Новогрудке, Тернополе, Волковыске, Ошмянах, Свислочи, Молодечно, Ходорове, Золочеве, Стрые. Отдельные и массовые убийства взятых в плен польских военных совершались в сотнях других городов восточных регионов Польши. Издевались советские военные и над ранеными. Так было, например, в ходе боя под Вытычно, когда несколько десятков раненых пленных поместили в здании Народного дома во Влодаве и заперли там, не оказав никакой помощи. Через два дня почти все скончались от ран, их тела сожгли на костре.

Иногда советские военные использовали обман, вероломно обещая польским солдатам свободу, а иногда даже представляясь польскими союзниками в войне с Гитлером. Так произошло, например, 22 сентября в Винниках неподалеку от Львова. Возглавлявший оборону города генерал Владислав Лангер (Władysław Langner) подписал с советскими командующими протокол передачи города Красной Армии, по которому польским офицерам обещали беспрепятственный выход в направлении Румынии и Венгрии. Договор почти сразу же был нарушен: офицеров арестовали и вывезли в лагерь в Старобельске. В районе Залещиков на границе с Румынией русские украшали танки советскими и польскими флагами, чтобы изобразить из себя союзников, а потом окружить польские отряды, разоружить и арестовать солдат. С пленных часто снимали мундиры, обувь и пускали их дальше без одежды, с нескрываемой радостью стреляя по ним. В целом, как сообщала московская пресса, в сентябре 1939 года в руки советской армии попало около 250 тысяч польских солдат и офицеров. Для последних настоящий ад начался позже. Развязка произошла в Катынском лесу и подвалах НКВД в Твери и Харькове.

Красный террор

Террор и убийства мирного населения приобрели особые масштабы в Гродно, где было убито как минимум 300 человек, в том числе принимавших участие в обороне города скаутов. Двенадцатилетнего Тадзика Ясинского советские солдаты привязали к танку, а потом протащили по мостовой. Арестованных мирных жителей расстреливали на Собачьей Горе. Свидетели этих событий вспоминают, что в центре города лежали груды трупов. Среди арестованных оказались, в частности, директор гимназии Вацлав Мыслицкий (Wacław Myślicki), руководительница женской гимназии Янина Недзвецка (Janina Niedźwiecką) и депутат Сейма Константы Терликовский (Konstanty Terlikowski).

Все они вскоре умерли в советских тюрьмах. Раненым приходилось скрываться от советских солдат, потому что в случае обнаружения их ждал немедленный расстрел.

Красноармейцы особенно активно изливали свою ненависть на польских интеллигентов, помещиков, чиновников и школьников. В деревне Большие Эйсмонты в Белостокском районе пыткам подвергли члена Союза помещиков и сенатора Казимежа Биспинга (Kazimierza Bispinga), который позже умер в одном из советских лагерей. Арест и пытки ждали также инженера Оскара Мейштовича (Oskara Meysztowicza), владельца имения Рогозница неподалеку от Гродно, который был впоследствии убит в минской тюрьме.

С особой жестокостью советские солдаты относились к лесникам и военным поселенцам. Командование Украинского фронта выдало местному украинскому населению 24-часовое разрешение на то, чтобы «расправиться с поляками». Самое жестокое убийство произошло в Гродненском районе, где неподалеку от Скиделя и Жидомли находилось три гарнизона, населенных бывшими легионерами Пилсудского. Несколько десятков человек было жестоко убито: им отрезали уши, языки, носы, распороли животы. Некоторых облили нефтью и сожгли.

Террор и репрессии обрушились также на духовенство. Священников избивали, вывозили в лагеря, а часто и убивали. В Антоновке Сарненского повета священника арестовали прямо во время службы, в Тернополе монахов-доминиканцев выгнали из монастырских зданий, которые были сожжены на их глазах. В селе Зельва Волковысского повета арестовали католического и православного священников, а потом жестоко расправились с ними в ближайшем лесу.

С первых дней входа советских войск тюрьмы городов и городков Восточной Польши начали стремительно заполняться. НКВД, которое относилось к пленникам со звериной жестокостью, начало создавать собственные импровизированные тюрьмы. Спустя всего несколько недель число заключенных увеличилось по меньшей мере в шесть-семь раз.

Покарать преступников!

В эпоху Польской Народной Республики поляков пытались убедить, что 17 сентября 1939 года произошел «мирный» ввод советских войск для защиты белорусского и украинского населения, живущего на восточных рубежах Польской республики. Между тем это было жестокое нападение, которое нарушало положения Рижского договора 1921 года и польско-советский договор о ненападении 1932 года. Вошедшая в Польшу Красная Армия не считалась с международным правом. Речь шла не только о захвате восточных польских регионов в рамках выполнения положений подписанного 23 августа 1939 года пакта Молотова-Риббентропа. Вторгшись в Польшу, СССР начал воплощать в жизнь зародившийся еще в 20-е годы план по истреблению поляков. Сначала ликвидация должна была затронуть «руководящие элементы», которые следовало как можно быстрее лишить влияния на народные массы и обезвредить. Массы же, в свою очередь, планировалось переселить вглубь Советского Союза и превратить в рабов империи. Это была настоящая месть за то, что Польша в 1920 году сдержала наступление коммунизма. Советская агрессия была вторжением варваров, которые убивали пленных и гражданских, терроризировали мирное население, уничтожали и оскверняли все, что ассоциировалось у них с Польшей. Весь свободный мир, для которого Советский Союз всегда был удобным союзником, помогшим победить Гитлера, не хотел ничего знать об этом варварстве. И поэтому советские преступления в Польше до сих пор не получили осуждения и наказания!