Staļiniskais terors Sibīrijā 1928-1941
Staļiniskā terora Sibīrijā izpēte ir īpaši svarīga latviešiem, jo tā rezultātā tika noslepkavota apmēram trešā daļa tur dzīvojošo latviešu. Grāmatā atrodami arī to latviešu boļševiku vārdi, kuri paši darbojās represīvajā sistēmā, kura slepkavoja viņu tautiešus.
Šī 1997.gadā izdotā grāmata ir gan lasāma, gan lejuplādējama.
Raksts krievu valodā. (Gugles tulkotājs atrodams šeit)
Сталинский террор в Сибири. 1928-1941
Аннотация |
1937.gada latviešu genocīda piemiņas diena
Katru gadu decembra pirmajā svētdienā tiek atzīmēta pret latviešu tautu vērstā totalitārā komunistiskā režīma genocīda upuru piemiņas diena. Ilgu laiku kā Austrumos, tā Rietumos 1937.–1938. gada Lielais terors Padomju Savienībā tika aplūkots tikai kā boļševiku partijas vadošo kadru, kā arī PSRS saimnieciskās, militārās un intelektuālās elites vajāšana un iznīcināšana. Pēdējos gados secināts, ka Lielais terors faktiski ir sācies ar masu politisko represiju izvēršanu, kuru mērķis bija arī izdomātās nacionālo mazākumtautību „piektās kolonnas” likvidācija. Arī pret PSRS dzīvojošajiem latviešiem 1937. gada 3. decembrī tika uzsākta īpaša Latviešu operācija, kura, tāpat kā citas nacionālās operācijas pret PSRS dzīvojošajām mazākumtautībām, turpinājās līdz 1938. gada novembra vidum. Šī ir viena no vistraģiskākajām latviešu tautas 20. gadsimta vēstures lappusēm, ko vairāki autori un publicisti ir nosaukuši pat par genocīdu.
2012. gadā Latvijas Vēstures mazās bibliotēkas atbalsta fonds sadarbībā ar Eiropas Komisijas pārstāvniecību Latvijā izdeva vēsturnieka Jāņa Riekstiņa grāmatu „PSRS Iekšlietu tautas komisariāta „Latviešu operācija” (1937–1938)”.
Grāmata pieejama šeit.
Mūsdienu staļinisti ņirgājas par latviešiem – komunistiskā genocīda upuriem
Krievijas staļinistu izdevums Су́ть вре́мени publicējis rakstu, par Vjatlagā ieslodzīto un nobendēto latviešu piemiņas saglabāšanas centieniem “Lauru vainags fašistam Stradiņam“, kurā attaisnoti staļiniskie noziegumi un tiek apgalvots, ka ieslodzītie bijuši “fašisti”, kuri šo sodu pelnījuši.
Krievu valodā. (Gugles tulkotājs atrodams šeit)
P.S. Materiāli par Vjatlagu: Nāves nometņu grupa Vjatlags
Fragments no Vjatlagu pārdzīvojušā Artura Stradiņa dienasgrāmatas grāmatā “ĒRKŠĶAINĀS GAITAS”
Ekspedīcija ‘Vjatlags – Usoļlags.
Šajā ekspedīcijā 1995. gadā tika apsekotas vietas, kur gāja bojā tūkstošiem 1941. gadā aizvesto latviešu. Alfreda Puškevica sarakstītā ekspedīcijas dienasgrāmata.
Krusti izsūtījuma zemē
Raksts “Dienā” par filmu “Ekspedīcija Vjatlags – Usoļlags”
Viktora Berzinskiha grāmata par Vjatlagu, krievu valodā DOS kodējumā
Vjatlagā nonāvēto saraksti
47 Latvijas pilsoņi, kam nāves sods nošaujot izpildīts Kirovas cietumā 1941.g. 10. novembrī (A – K). Saraksts (Cyr. DOS)
Šī saraksta tulkojums latviešu valodā
Vjatlagā nonāvēto 437 Latvijas pilsoņu saraksts (Cyr. DOS)
Nr. 1 līdz 107. Ābele – Vīksna
Nr. 108 līdz 224. Virsaitis – Joffe
Nr. 225 – 324. Kažoks – Kušķis
Nr. 325 līdz 406. Lavenieks – Mutils
Nr. 407 līdz 437. Napoets – Ošups
Vjatlagā nonāvēto 143 etnisko latviešu un Latvijā dzimušo saraksts (Cyr. DOS)
Nr. 1 līdz 106. Ābols – Kuks
Nr. 107 līdz 143. Lagzdiņš – Murevičs
Лавровый венок фашисту Страдиньшу
Июньскую депортацию латышская сторона сегодня всячески пытается представить актом геноцида. Эти попытки неубедительны для начала уже потому, что депортировано было 15 тысяч человек, то есть 1 % населения Латвии, что никак геноцидом не назовешь
Тема «двух тоталитаризмов», уравнивающая фашизм и коммунизм и давно развиваемая западными идеологами (начиная с Ф. фон Хайека, Х. Арендт, и К. Поппера), сегодня агрессивно навязывается российскому обществу, и прежде всего, через культуру.
Так, с июня 2013 года и по сей день в Москве и по всей стране играется спектакль «Вятлаг», поставленный кировской «Драматической лабораторией Бориса Павловича» (на момент постановки Павлович был советником по культуре кировского губернатора Никиты Белых) на паях с московским «Театром.doc» (театральным рупором «Мемориала»).
Черная комната. За столом сидит очень интеллигентный латыш. Латыш, вынимая из шкатулочки бумажечки, читает всякие ужасы про советскую власть. В одной комнате с латышом молодая женщина. Она истово ему внимает. Это жена латыша, ожидающая его в Латвии. Жена латыша поет песни: грустно — латышские и развязно — русские. Оба, и латыш, и его жена, при этом пропагандируют еще одного «истинного страдальца» — арестованного по Болотному делу Леонида Ковязина. (Актриса — жена этого самого Ковязина, и кассовые сборы за спектакль передаются в пользу новоиспеченного «страдальца»…)
Вышеупомянутый интеллигентный латыш, точнее его прообраз, — это фашист и сознательный сторонник немцев Артур Страдиньш, отсидевший срок в кировском Вятлаге. Сидя в лагере, он писал дневник на бумаге от папирос (папиросы ему выдавали ошибочно, принимая его за курящего, — не правда ли, трогательная деталь, свидетельствующая о «подлинных зверствах» над узниками?)
Дневник Страдиньша с хвалебным предисловием был издан Виктором Бердинских, бывшим научным руководителем диссертации вышеупомянутого губернатора Белых. По рассказу режиссера Павловича, Бердинских сам пришел к нему, принес изданный им дневник и предложил снять спектакль.
Спектакль широко показывается не только в Кирове, но и по всей России — и, в том числе, детям.
Кроме того, в феврале 2014 г. стало известно, что по дневнику Страдиньша начались и съемки фильма под разрывающим душу названием «ГУЛАГ. Дневник до востребования».
Между тем, среди реальных записей реального Страдиньша есть и такая, предельно откровенная, посвященная отбывавшим срок в Вятлаге латвийским послам: «Страшно подумать, что эти люди, занимавшие раньше высокие посты, сидели рядом с Гитлером и Мусоллини, удостоены такой судьбы…». Правда, в спектакле данную запись не зачитывают.
В дневнике Страдиньша также постоянно прослеживается радость за победы фашистов и горечь от побед Красной Армии:
«Говорят, что немцы взяли Ленинград и нас скоро освободят».
«Рассказал о «печальном известии» (но мы это восприняли с радостью), что немцы взяли Харьков».
«Если кто приносит хорошее известие, мы говорим — хорошие витамины».
«Много новых «витаминов», говорят, что немцы в 150 километрах от Москвы (ее называем большой деревней). Тогда будем на свободе».
«Бутане рассказывает, что ему говорили заключенные, которые слышали от «свободных» за зоной, что Россия еле дышит, Германия ее победит. Это хорошие «витамины».
«По радио сообщают, что взяты Орел и Белград. Немцев гонят назад. Нам, заключенным, эти известия никакой радости не обещают».
Но и эти «витаминные» рассуждения, как ни странно, со сцены не зачитывают. Вот уж, воистину, цензура у либералов!
А ведь как Страдиньшу было не горевать о поражении «сиживавших рядом с Гитлером и Муссолини» латышских послов и не ликовать в связи с успехами вермахта! Ведь Страдиньш — командир роты Екабпилского полка «Айзсаргов». А эта военизированная организация непосредственно участвовала в военном перевороте 1934 г. в Латвии и привела к власти фашистского лидера Карлиса Ульманиса.
Естественно, в современной профашистской Латвии время правления Ульманиса считается «порой истинной демократии», а айзсарги — «героями». На самом же деле айзсарги были ничем иным как аналогом штурмовых отрядов НСДАП. И этот факт не могут не признавать даже такие либеральные историки, как, например, Юлия Кантор. На следующий день после переворота айзсарги устроили в Риге «истинное демократическое» большое «аутодафе» по примеру нацистов: на кострах жгли книги, объявленные запрещенными. С первых же часов правления Ульманис объявил военное положение, растянувшееся на 6 лет — в стране были запрещены все политические партии, публичные демонстрации и выступления. 10 тысяч «инакомыслящих», арестованных во время переворота Ульманиса, были отправлены в концлагеря. Во время войны большое число айзсаргов пополнило латышскую «вспомогательную полицию» и «добровольческие» легионы СС. С особой жестокостью и рвением, удивлявшими даже немцев, латышские добровольцы уничтожали местных евреев и коммунистов. Согласно данным историка Андреаса Эстергалиса, выпустившего в США книгу «Холокост в Латвии», только за пару первых недель войны, еще до прихода немцев, в Латвии было убито 23 тысячи евреев.
Правда, сам герой кировского спектакля Страдиньш накануне прихода в Латвию немцев, в июне 1941 г., был депортирован в рамках советской операции по выселению антисоветского, уголовного и социально опасного элемента, призванной обезопасить территорию в преддверии войны с Германией. Выселяли сторонников фашистского правительства Ульманиса, наполненного, по донесению не только советской, но и всех европейских разведок, немецкой агентурой.
Июньскую депортацию латышская сторона сегодня всячески пытается представить актом геноцида. Эти попытки неубедительны для начала уже потому, что депортировано было 15 тысяч человек, то есть 1 % населения Латвии, что никак геноцидом не назовешь. Согласно сведениям, содержащимся в адресованной Сталину докладной записке наркома госбезопасности Всеволода Меркулова, депортации подлежали члены фашистских и антисоветских националистических организаций, крупные чиновники бывшего правительства, уголовники, руководящий состав полицейских, жандармов, тюремщиков, а также рядовые полицейские и офицеры армии, на которых был компрометирующий материал. Кстати, и сделанный Страдиньшем портрет заключенных Вятлага полностью совпадает с запиской Меркулова — это бывшие крупные чиновники прошлого правительства, полицейские, айзсарги… То есть речь шла об идейных фашистах, потенциальных пособниках немцев.
Итак, командир роты Екабпилского полка «Айзсаргов» Страдиньш был осужден, как член военизированной фашистской организации, по статье 58–11 «за подготовку или совершение контрреволюционных преступлений» и выселен из Латвии. А потому не сумел принять участие в зверствах фашистов. Вместо этого он работал в советском лагере, внося вместе с другими заключенными свой вклад в Победу над фашизмом (а в 1964 г. благополучно вернулся с женой к себе в Латвию)…
Такой разворот событий явно не устраивает кировского губернатора Белых и его окружение. И тут просто необходимо сказать несколько разъясняющих слов об особой любви бывшего члена СПС и соратника Навального к теме Вятлага и латышским фашистам.
Свою диссертацию в 2010 г. Белых посвятил Вятлагу. Выбор темы он объяснял своим давним сотрудничеством с музеем «Пермь-36». (Недавно этот окормляемый «Мемориалом» фальсификационный музей был более чем заслуженно лишен госфинансирования). Текст диссертации Белых почти полностью «позаимствовал» из работ собственного научного руководителя Бердинских и кировского историка Владимира Веремьева. Однако Бердинских не осудил плагиатчика, а Веремьев даже написал официальное письмо на тему о том, что никаких претензий не имеет.
В преддверии Дня Победы, 26 апреля 2011 г., Белых вместе с латвийским послом Эдгаром Скуей возложили цветы перед крестом, воздвигнутым в честь заключенных в Вятлаге бывших латышских фашистов, коллаборационистов и эсэсовцев с надписью «Гражданам Латвийской Республики — жертвам коммунистического террора (1941–1952). Латвия 1995». Белых при этом врал в своем ЖЖ: «Надо сказать, что в Вятлаге погибли те, кого принято называть «цвет нации», интеллектуальная, культурная, политическая элита Латвии».
Между тем, ранее Белых в своей статье «Латышский след в Вятлаге НКВД-МВД СССР» честно признавал, какой именно контингент поступал в лагерь из Латвии после войны: «1945–1955 годы. Вновь — поступление в Вятлаг массовых этапов с «латвийским спецконтингентом»… В «категорийном» их составе преобладают: в 1945 году — выявленные на ранее оккупированных нацистской Германией и ее союзниками территориях так называемые «коллаборационисты» («лица, служившие в специальных воинских формированиях вермахта и СС», «полицейские», «пособники оккупантов» и т. п.); в 1946 году и в последующее время — «участники националистического антисоветского подполья» на территории Латвии, «члены националистических бандитских формирований», «бандпособники» и члены их семей».
Сказав о Белых, необходимо сказать немного подробнее и о его приближенном, историке Веремьеве, подарившем губернатору диссертацию. Веремьев — подполковник МВД и бывший сотрудник Вятского управления лесных исправительно-трудовых учреждений (позднее название Вятлага), занявшийся на пенсии разоблачением его «ужасов».
Весьма показательно то, как Веремьев сравнивает Вятлаг и Бухенвальд: «…Обе карательные системы (сталинско-гулаговская и нацистско-концлагерная) при всех внешних модификациях действовали с равнозначной расчетливой бесчеловечностью. При этом советская система (с точки зрения «убойной силы») в сравнении со своим германским аналогом по некоторым параметрам демонстрировала даже более высокую «эффективность». Веремьев также осмелился утверждать, что смертность в Бухенвальде была де «меньше», чем в Вятлаге.
Данные наглые заявления Веремьева, как и вообще тезис о том, что советская система была якобы не только «такая же», а «хуже» гитлеровской, весьма любы сегодня нашим либералам. А потому в следующей части статьи мы перейдем к подробному сравнению (в том числе и по реальным, а не фальсифицируемым Веремьевым цифрам смертности) немецкого концлагеря для уничтожения Бухенвальд и советского исправительного лагеря Вятлаг. Не обойдя при этом, конечно, вниманием и ужасающие латышские концлагеря времен фашизма, — такие как Саласпилс.
Но, перед тем как начать обсуждать эти данные, вопиющим образом несоответствующие всему, что излагается в либеральных мифах о советских лагерных ужасах, обратим внимание читателя на одно уже достаточно очевидное обстоятельство. Нынешние либерал-переписчики истории (от «Перми-36» до Бердинских-Веремьева и Ко) с удивительным постоянством выбирают именно тех фашистских «героев», которым очень даже есть что инкриминировать в плане сопричастности нацистским и даже эсэсовским преступлениям. Случайность ли это — или сознательная реабилитация фашизма?
30 октября 2014 года, то есть буквально на днях, влиятельный американский интернет-журнал «Slate» опубликовал статью французского политолога Филиппа де Лара, нагло заявившего, что пока над Россией не будет проведено Нюрнберга, она «не станет нормальной страной». При этом поддержка Россией уничтожаемого киевскими бандеровцами мирного населения Донбасса расценивалась де Лара как возрождение «призрака СССР». То есть белое откровенно называется черным, а черное — белым.
Эта статья де Лара — лишь капля в море публикаций, в буквальном смысле являющихся антисоветскими, а на самом деле имеющими, конечно же, фундаментально антироссийскую направленность. Интересно, когда это поймут те наши патриоты, которые до сих пор считают для себя возможным сочетать патриотизм с тем градусом антисоветизма, который на практике является только их лептой в осуществление этого самого Нюрнберга-2.
Антисоветская фальсификация истории, призванная уравнять советизм с нацизмом и разрушить страну с помощью десоветизации а-ля Нюрнберг, началась отнюдь не вчера. Она весьма многолика и разнокачественна. И включает в себя наравне с другими тему советских лагерных ужасов. Которые, как хотят доказать антисоветские фальсификаторы, были еще более ужасны, чем ужасы нацистских лагерей. А значит, даешь антисоветский «Нюрнберг»!
В числе советских лагерных ужасов почетное место занимают ужасы Вятлага. На Западе эти ужасы стали обсуждать/пропагандировать еще в советское время.
В 1973 г., когда нынешний разоблачитель Вятлага Веремьев еще мирно работал на советскую власть, во Франции вышла книга эмигранта Дмитрия Панина, сравнившего Вятлаг с фашистскими концлагерями: «Человек в Вятлаге буквально за две недели мог превратиться в доходягу. Там, где не было газовых камер, убивал холод, голод, болезни и непосильный труд. Газ там заменялся: ничтожным пайком; отсутствием лагерной одежды; абсолютно невыполнимыми нормами выработки; расстоянием до места работы в 8–9 километров по заснеженной целине; страшными морозами по 35 градусов; работой без выходных дней; полчищами клопов, а нередко и вшей; холодом в бараках».
Кто такой этот Панин, посмевший так запросто приравнять газовые камеры к длинному пути до места работы и к работе без выходных?! (Что, кстати, вранье, один выходной в неделю в Вятлаге был.) Выходец из дворян и рьяный антисоветчик, Панин был арестован в 1940 г. В лагерях он стал ближайшим другом главного мифотворца и спецпропагандиста Солженицына (и позже прототипом его героя Сологдина). После освобождения Панин отправился в эмиграцию, где был тепло принят Папой Римским Павлом VI, — после чего запросто перешел из православия в католицизм. (Роль католического Рима в развитии диссидентства в СССР вообще заслуживает отдельного внимательного рассмотрения.) Биографию Панина гармонично дополняют его воспоминания об ожидании Гитлера: «Когда в ночь на 23 июня все вскочили с нар, разбуженные бешеной пальбой из зениток, многие из нас поздравили друг друга с началом войны. Были и такие, кто сидел, повесив нос. Произошло расслоение… Я и мои единомышленники верили в освобождение. Никто из нас не мог допустить, что немцы явятся не как освободители, а как завоеватели». Отметим, что ожидания прихода Гитлера диссидентом Паниным полностью повторяли мечты его вятлагского альтерэго — фашиста Страдиньша…
Итак, омерзительный миф о схожести нацистских и советских лагерей — весьма давний продукт западной пропаганды.
Какова же была реальность?
Начнем с того, что лагерная реальность всегда ужасна. И мы никоим образом не хотим представлять советский ГУЛАГ как разновидность социально-реабилитационного санаторного центра. Повторяем, любая лагерная реальность ужасна. И советская, и английская, и американская, и японская. Но ужасы нацизма носят особый характер. И именно для того, чтобы это никогда не забывалось, а не с другими целями, мы вынуждены проводить определенные сопоставления, оговаривая, что любая человеческая жизнь бесценна, что неизбежное в лагерях обесценивание человеческой жизни не может и не должно воспеваться. И что если бы не такие, как де Лара, то мы, возможно, и не стали бы взвешивать на весах большие или меньшие жестокости, творимые в тех или иных лагерях. Но мы просто обязаны это делать.
И потому сообщаем, что нацисты прежде всего первыми в мире придумали лагеря смерти. В основной части Освенцима не было даже бараков для жилья, там только уничтожали, в том числе тысячи малолетних детей. В лагеря помещали без суда и следствия для быстрого уничтожения как политически «лишних» отдельных людей, так и целые народы — евреев, цыган, славян…
Но и другие нацистские лагеря, такие как Бухенвальд, не будучи, как Освенцим, лагерями смерти формально, были ими по существу. Основными методами убийства тут служили бессмысленный изнурительный труд, голод, болезни и пытки. Непригодных к работам отправляли в Освенцим и другие лагеря для быстрого уничтожения.
В СССР никогда не было лагерей для уничтожения. В советских лагерях никогда не казнили детей. Заключенные советских лагерей (в том числе арестованные пособники фашистов) работали на фронт, а затем на восстановление разрушенного войной советского государства. Заключенных не пытали и не доводили побоями до рабского состояния.
Фашистский лагерь Бухенвальд, который мистификатор Веремьев осмеливается сравнить с Вятлагом… Здесь, как и в большинстве других немецких лагерей, людей уничтожали при помощи голода, дизентерии, ужасных условий труда и постоянных издевательств охранников-эсэсовцев. Большая часть смертей происходила от избиений. На узниках Бухенвальда проводились медицинские эксперименты. Жена коменданта лагеря надзирательница Ильза Кох лично отбирала заключенных с татуировками, чтобы из содранной с них кожи изготавливать «сувениры» для охранников и высокопоставленных посетителей — абажуры и книжные переплеты. На момент освобождения лагеря в 1945 г. в нем находилось 904 ребенка, младшему из которых было 4 года.
Для сравнения. В Вятлаге за факты грубого обращения охранников увольняли и заводили на них уголовные дела (что не может не признавать даже главный демонизатор лагеря «историк» В. Бердинских). Характерно, что бывший фашист-айзсарг Страдиньш в Вятлаге, как следует из его дневника, ни разу не был свидетелем насилия охранников над заключенными и сам никогда не подвергался пыткам и избиению с их стороны.
Основной причиной смертей в Вятлаге во время войны, действительно, был голод в условиях суровой зимы. В самые тяжелые военные годы до 1944-го Вятлаг был фактически на самообеспечении, продуктов питания и одежды не хватало. Однако в это время вся страна голодала и работала с надрывом. Смертность среди местных жителей, вольнонаемных работников лагеря была также высока.
В Бухенвальде узники жили в деревянных бараках, мало пригодных даже для скотины, неотапливаемых, тесных и переполненных, без умывальников и туалетов. Им было запрещено свободно передвигаться по территории лагеря и разговаривать друг с другом. Спали на голых досках. Невозможность помыться и сменить одежду вызывала высокую смертность от дезинтерии.
В Вятлаге заключенные жили в отапливаемых бараках, периодически подвергавшихся дезинфекции, посещали баню. Разрешалось покупать продукты питания и вещи у местных жителей (так, Страдиньш менял на хлеб и вещи табак, который ему выдавали по ошибке). Личные вещи можно было сдавать в камеры хранения. Они не разворовывались охранниками. Заключенные ходили друг к другу в гости в соседние бараки, устраивали лекции на бытовые темы, читали газеты и книги, вели переписку и получали посылки.
В Бухенвальде работали, в основном, на строительстве дорог и зданий, а также в каменоломне, где было особенно тяжело. В каменоломню намеренно отправляли больных из лазарета, которые чаще всего не доживали до конца рабочего дня. Евреев охранники запрягали в тяжелые повозки и погоняли палками.
Вятлаг внес немалый вклад в дело помощи фронту. Заключенные занимались заготовкой леса, производством пиломатериалов, шпал и сопутствующей лесопродукции, необходимой для фронта. Причем, вместе с ними в тех же условиях работали и мобилизованные военкоматами местные жители, в основном женщины.
Для заключенных устанавливались четкие нормы выработки, различные для разных категорий. За выполненную работу выплачивалась зарплата. Труд стимулировался размерами выдаваемых продуктовых пайков.
Страдиньш в своем дневнике часто жаловался на тяжелые условия труда. Но при этом известно, что заключенные, хотевшие помочь в борьбе с фашизмом, развернули в Вятлаге широкое движение за высокую выработку для обеспечения фронта лесопродукцией.
В Бухенвальде старики, инвалиды и дети работали с той же нагрузкой, что и другие. В лазарете концлагеря больных били надзиратели и обкрадывали санитары-уголовники. Евреев лечить запрещалось.
В Вятлаге ослабленные заключенные направлялись в «слабосилку» на легкие работы со сниженными нормами выработки. Инвалиды либо направлялись на легкую работу, либо освобождались от нее вовсе. Заключенные постоянно проходили медицинские комиссии. В случае болезни можно было без особой сложности получить у врача освобождение от работы, лечь в стационар, получать лечение и повышенное питание.
В 1944 г. в Вятлаг пришел новый начальник А. Кухтиков, путем жестких мер наладивший обеспечение лагеря основными продуктами питания и предметами первой необходимости. Увеличился паек, начала выдаваться одежда. Веремьев так и вовсе описывает удивительные вещи, оговаривая, что после 1944 г. в Вятлаге были организованы музыкально-драматический театр и художественно-промышленная мастерская, «получили масштабное развитие такие экзотические для здешних мест отрасли сельского хозяйства, как садоводство и цветоводство: на нескольких гектарах были разбиты яблоневые сады, ягодники и цветники, в теплицах выращивались дыни и арбузы, на специальных участках отрабатывалась агротехника получения рекордных урожаев картофеля и овощей (томатов, огурцов и др.)». И впрямь, ужасы кровавого ГУЛАГа — «налицо»!
Цифры погибших постоянно мистифицируются.
В реальности в нацистских концлагерях за 12 лет было уничтожено около 12 миллионов человек.
В ГУЛАГе же за 20 (!) лет, с 1934 по 1954 г., умер 1 миллион заключенных.
Однако современные мистификаторы умело подтасовывают факты. Так, Веремьев утверждает, что в Бухенвальде погибло 33 тысячи человек, используя только донесения канцелярии концлагеря. Между тем, исследователям давно известно, что реальное число погибших там составляет 56 тысяч человек (не считая высланных для уничтожения в лагеря смерти).
Для сравнения в Вятлаге за 19 (!) лет его существования умерло 18 тысяч человек. При этом если в самые тяжелые военные 1942–1943 гг. смертность достигала 30 %, то в 1940 и в 1945 гг. — менее 5 % (о чем, конечно, мистификатор Веремьев умалчивает).
И хотя 30 % — это страшные цифры, очевидно, что голод и высокая смертность в Вятлаге были вызваны войной, а не стремлением руководства уничтожить как можно больше заключенных, как в фашистском концлагере.
Особое место среди фашистских концлагерей занимает латышский лагерь смерти Саласпилс, о котором необходимо сказать отдельно. За 3 года в Саласпилсе было уничтожено 53 700 человек. Детей использовали как доноров крови, отчего они быстро умирали. Были и другие методы уничтожения. Бывшие заключенные вспоминали: «Отобранных от родителей детей в возрасте до 5 лет поместили в отдельный барак, там они заболевали корью и массами умирали. Больных детей уносили в больницу лагеря, где их купали в холодной воде, отчего они через два–три дня умирали. Таким путем в Саласпилсском лагере немцами было умерщвлено детей в возрасте до 5 лет более 3 тыс. в течение одного года».
Охрану концлагеря нес, в том числе, Латышский легион СС, в который массово шли сотоварищи Стардиньша — айзсарги.
Так почему же сегодня так любят вспоминать Вятлаг и его «жертву»-айзсарга Страдиньша — и забывать об айзсаргах Саласпилса? Почему французский политолог, хладнокровно глядя на уничтожение киевскими бандеровцами мирных жителей Донбасса, призывает Россию покаяться?
Не потому ли, что западная элита и подтявкивающие им российские либералы уже давно в существенной степени приняли фашизм?
Противостоять новому мировому фашизму может лишь Россия — и лишь в том случае, когда русское общество сплотится вокруг антифашистских смыслов и ценностей. Такое сплочение и новое «расслоение» на приемлющих и неприемлющих фашизм, как и 22-го июня 1941 г. — неминуемо произойдет.
Kas ir genocīds
Kas ir genocīds
Gatis Litvins
Nebeidzu brīnīties, cik bieži Baltijas valstīs var vienlaicīgi notikt līdzīga rakstura lietas. Latvijā šobrīd aktīvi un emocionāli notiek diskusija, vai paredzēt kriminālatbildību par PSRS un nacistiskās Vācijas pret Latviju īstenotās agresijas publisku noliegšanu, attaisnošanu, slavināšanu vai rupju trivializēšanu. Paredzams, ka personu krimināli varēs sodīt arī tad, ja tā publiski būs rupji trivializējusi genocīdu, noziegumu pret cilvēci, noziegumu pret mieru vai kara noziegumu. Patlaban ar brīvības atņemšanu var sodīt par šādu noziegumu publisku noliegšanu vai attaisnošanu. Saeimas Juridiskā komisija veikusi izmaiņas sākotnējā likumprojektā, kurā bija paredzēts sods par attiecīgo faktu “ļaunprātīgu, rupju vai aizvainojošu apšaubīšanu” – šis formulējums tika aizstāts ar vārdiem “rupju trivializēšanu”.
26. februārī Lietuvas Konstitucionālā tiesa sāka skatīt lietu, kurā būs jāsniedz skaidrojums par jēdziena “genocīds” attiecināšanu uz PSRS darbībām Lietuvas okupācijas periodā. Konstitucionālā tiesvedība ierosināta pēc parlamenta deputātu un vairāku tiesu pieteikumiem, norādot, ka Lietuvas likumā sniegtā jēdziena “genocīds” saturs ir plašāks, nekā to nosaka starptautiskās tiesības.
Satversmes tiesai nav bijusi iespēja par to izteikties, lai gan šis jautājums ir bijis aktuāls arī Latvijā. 2005. gada 3. maija “Jurista Vārda” numurā Mārtiņš Paparinskis rakstā “Deportāciju prāvas: starptautisko tiesību skatupunkts” jautā: normas nosaukumā likumdevējs ir licis vārdus “Noziegumi pret cilvēci, genocīds”, kas izraisa gluži loģisku jautājumu par to, kas – noziegumi pret cilvēci vai genocīds – ir kriminalizēts ar šo normu? Šobrīd likumdevējs Krimināllikuma 71. un 71.2 pantā genocīdu nošķīris no noziegumiem pret cilvēci. Genocīds ir tikai ļoti sašaurināti noziegumi pret cilvēci. Genocīds ir uzbrukums nevis jebkurai grupai, bet tikai kādai no četrām uzskaitītajām – nacionālai, etniskai, rases vai reliģiskai. Šāda izpratne iekļauta arī Latvijas Krimināllikumā.
Tomēr Lietuvā Krimināllikums jēdzienā “genocīds” ietver ne tikai iepriekš minētās četras, bet arī vēl divas grupas – sociālu vai politisku. Strīds ir par to, vai lietuviešu partizānu, kas 1940.–1960. gadā cīnījās pret PSRS, iznīcināšana atzīstama par genocīdu.
Lietuvā valda dažādi viedokļi un parlaments nav spējīgs atrisināt šo jautājumu, tāpēc tas būs jāizšķir konstitucionālajai tiesai. Parlamenta vājumu jeb nevarīgumu spiestā kārtā nāksies risināt konstitucionālai tiesai. Tomēr kopumā valsts vara, cerams, radīs atbildi uz sabiedrības uzdoto problēmjautājumu. Raudzīsim, vai Lietuvas Konstitucionālā tiesa pārsteigs un vai tās izdarītie secinājumi un izmantotie argumenti būs attiecināmi arī uz Latvijas situāciju.
Litvins G. Kas ir genocīds. Jurista Vārds, 04.03.2014., Nr. 9 (811)
Kas ir genocīds. II daļa
“Jurista Vārda” šī gada 4. marta numura redakcijas slejā rakstīju, ka 26. februārī Lietuvas Konstitucionālā tiesa sāk skatīt lietu, kurā būs jāsniedz skaidrojums par jēdziena “genocīds” attiecināšanu uz PSRS darbībām Lietuvas okupācijas periodā. Konstitucionālā tiesvedība ierosināta pēc parlamenta deputātu un vairāku tiesu pieteikumiem, norādot, ka Lietuvas likumā sniegtā jēdziena “genocīds” saturs ir plašāks, nekā to nosaka starptautiskās tiesības.
Šobrīd tiesas viedoklis ir zināms. 18. martā Lietuvas Konstitucionālā tiesa pieņēma spriedumu, ka Padomju Savienības veiktās deportācijas un represijas partizānu kara laikā ir iespējams kvalificēt kā genocīdu, ja pierādāms, ka to mērķis bija iznīcināt būtisku Lietuvas tautas daļu.
Konstitucionālā tiesa atzina, ka par Padomju Savienības noziegumiem pret sociālām un politiskām grupām nevar sodīt kā par genocīdu, ja nepierāda, ka tie apdraudēja lietuviešu tautas izdzīvošanu. Padomju Savienības noziegumus var kvalificēt kā genocīdu, ja var pierādīt, ka to mērķis bija nacionālas, etniskas, rases vai reliģiskai grupas pilnīga vai daļēja iznīcināšana. Tajā pašā laikā Padomju Savienības noziegumus, kas neatbilst genocīda definīcijai, var kvalificēt kā noziegumus pret cilvēci.
Konstitucionālā tiesa arī atzina, ka Lietuva drīkst nacionālajās tiesībās paredzēt plašāku genocīda jēdzienu, nekā tas noteikts starptautiskajās tiesību normās, tomēr tādā gadījumā šo regulējumu nevar piemērot ar atpakaļejošu spēku.
Šis spriedums laika ziņā ir kā “punkts uz i”. Pagājušajā nedēļā pieminējām 65. gadadienu kopš Latvijas pilsoņu masveida deportācijām uz Sibīriju. Padomju Savienības noziegumu upuru skaits Lietuvā, Latvijā un Igaunijā mērāms simtos tūkstošu. Šie noziegumi ir starptautiski atzīti un nosodīti. Eiropas Cilvēktiesību tiesa lietās Kolk and Kislyiy v. Estonia un Penart v Estonia ir atzinusi Padomju Savienības liela apmēra un sistemātisku represiju vēršanu pret Igaunijas iedzīvotājiem, tajā skaitā deportāciju veidā.
Padomju Savienības noziegumiem, lai kā arī tie tiktu juridiski kvalificēti, nav un nevar būt attaisnojuma un tie ir jānosoda. Atsevišķu grupu necilvēciskas politiskas idejas un savtīgas intereses tika stādītas augstāk par simtiem tūkstošu cilvēku dzīvībām un brīvību. Šiem skaitļiem jābūt kā atgādinājumam, ka tas nekad nedrīkst atkārtoties. Šie notikumi šobrīd ir pagātne un vairs nav vēršami par labu. Tomēr tie sniedz mācību, kuras apzināšanās un ievērošana ir mūsdienu cilvēka ziņā.
Tāpēc 25. marta deportāciju upurus vajag ne tikai atcerēties un godāt, bet šie notikumi jāuztver arī kā iemesls stingri un konsekventi iestāties pret līdzīgām tendencēm un nelaimēm mūsdienās. Dzīvības un brīvības atņemšana ir neatgriezeniska, salīdzinot, teiksim, ar negūtu peļņu vai nepieciešamību savilkt jostu. Materiālo vērtību pacelšana pār pamatlietām būtu morālo vērtību krīzes trauksmes signāls.
Litvins G. Kas ir genocīds. II daļa. Jurista Vārds, 01.04.2014., Nr. 13 (815)
Pirms 76 gadiem Maskavā
- Pirms 76 gadiem 3.februārī Maskavā čekisti nošāva visu latviešu teātra SKATUVE kolektīvu
Raksts krievu valodā. (Gugles tulkotājs atrodams šeit)
Расстрелянный театр
В этот февральский день, за мгновение до того, как Марию Карловну убили выстрелом в затылок, она увидела огромный черный ров, наполовину заполненный людскими телами, людей, стоявших рядом с ней на краю этого рва, падавших в него и уже лежавших среди тел, и себя – среди этих людей. Теперь была ее очередь.В это мгновение ей могло показаться, что она стоит на просцениуме, перед ней чернеет оркестровая яма, а позади ее – сцена. Теперь был ее выход. Сыграть это было нельзя, но она уже была окончательно утверждена на эту роль – роль латышки, которую должны были расстрелять в этот февральский день. В этот день шестьдесят пять лет назад – 3 февраля 1938 года – на полигоне НКВД в Бутове были расстреляны 258 человек, из которых 229 были латышами.
Латышей, собственно, расстреливали в том году немало и в другие дни. Например, 74 латышские фамилии можно обнаружить в списках расстрелянных в Бутове за 28 февраля тридцать восьмого. На сегодняшний день нет окончательной цифры, сколько всего человеческих жизней закопано в бутовских рвах, по некоторым оценкам, это число может превышать семьдесят тысяч. Согласно далеко не полным данным, опубликованным ежегодно переиздаваемым в Москве мартирологом “Бутовский полигон”, только с 7 августа 1937 года по 19 октября 1938 года в этом подмосковном поселке чекисты уничтожили 20765 представителей 70 различных национальностей. Из них 1142 человека были расстреляны за свое латышское происхождение, каждая шестая женщина, расстрелянная здесь, была латышкой. Кроме того, более трехсот латышей были расстреляны в этот период на территориях других московских “объектов” НКВД. Число же латышей, живших в то время в Москве, согласно переписи 1933 года, не превышало и полпроцента населения города.
Эгиль Вейдеманис, “Бутовский полигон” Актриса Мария Лейко (казнена чекистами 03.02.1938)
Тем не менее именно день 3 февраля навсегда останется в истории сталинского террора как “день латышского расстрела”. Хотя бы потому, что в этот день в Бутове почти в полном составе была расстреляна труппа одного из московских театров – латышского театра “Скатуве”. Театр был создан в ноябре 1919 года. Его основателем стал ученик и соратник Вахтангова Освалдс Глазниекс (Глазунов). Один из трех латышских театров, действовавших в бывшем СССР в 20 – 30-х годах, и один из трех национальных театров Москвы “Скатуве” (по-латышски – “сцена”) имел немалый успех у московской публики. А латышская община Москвы просто боготворила актеров театра на Страстном бульваре, дом 6.
Латыши, более 150 лет живущие в Москве, стали относительно многочисленны после большой миграционной волны в1915 – 1916 годах. Первая мировая война заставила российское правительство эвакуировать из Риги и других промышленных балтийских городов многие предприятия вместе с персоналом. Так в Москве появились завод “Каучук”, Московский электроламповый завод и многие другие; тысячи латышей оказались в Москве, Нижнем Новгороде, Твери, Смоленске и других российских городах. Некоторая часть переселенцев вернулась в Латвию в начале 20-х, однако многие латыши нашли работу, обзавелись семьями и осели в Москве.
Москва того времени, богатая своими культурными традициями, столица авангарда и космополитизма, манила латышских художников и писателей, архитекторов и актеров. “Скатуве”, труппа которого в первые годы своего существования насчитывала не более десятка человек, в начале тридцатых годов стал профессиональным театром. Здесь была своя студия, где молодые воспитанники Глазниекса утром изучали сценическое искусство, а по вечерам играли в спектаклях.
Всего за восемнадцать лет в “Скатуве” было поставлено 88 пьес, одной из наиболее значимых постановок стала драма “В огне” латышского классика Рудольфа Блауманиса. Основанный на латышской драматургии репертуар включал пьесы на русском языке, что позволяло приглашать актеров из других московских театров; например, вахтанговская актриса Анна Орочко также играла в “Скатуве”. В середине тридцатых руководству театра удалось “заполучить” в труппу звезду европейского кино Марию Лейко. Случайно оказавшись в Москве в 1935 году, латышская актриса, снимавшаяся у Мурнау и покорявшая берлинскую публику в театре Макса Рейнхардта, согласилась задержаться здесь, увлеченная новой для нее идеей играть в “Скатуве”. Она тогда еще не знала, что будет стоить ей это увлечение.
В конце 1937 года аресты латышей приняли тотальный характер. Согласно опубликованным “Бутовским мартирологом” признаниям следователей НКВД, “массовые аресты так называемой латышской организации превратились в буквальную охоту за латышами и уничтожение взрослой части мужского латышского населения в Москве, так как доходили до разыскивания латышей по приписным листам в милиции”. Важнейшей задачей этого ведомства стал розыск латышских фамилий в домовых книгах; по ночам “воронки” прочесывали квартал за кварталом, забирая всех тех, кто эти фамилии носил. Арестованным за принадлежность к латышским фамилиям предлагалось на выбор два обвинения: либо участие в “контрреволюционной националистической фашистской латышской организации”, либо “шпионаж в пользу Латвии”. На самом деле выбора не было, поскольку обе формулировки означали расстрел. “Апофеозом” борьбы с “латышскими организациями” стала завизированная Сталиным секретная директива от 3 декабря 1937 года, санкционировавшая массовый террор в отношении латышей в Советском Союзе.
В театре на Страстном стало как-то пусто. Зрители, пришедшие вечером 8 декабря 1937 года в “Скатуве”, казалось, столкнулись с чересчур смелым для того времени постановочным ходом: в спектакле не было мужчин, в мизансценах появлялись только актрисы. Лишь отчаянная импровизация игравших в отсутствие партнеров женщин спасла это представление. Публика едва ли заподозрила, что актеров в театре уже на самом деле не было, ибо уже были распределены роли в пьесе, поставленной главным режиссером страны. Занавес опустился.
Вслед за мужчинами ушли и женщины. К концу декабря в “Скатуве” были арестованы все. 27 декабря 1937 года тогдашнее московское руководство официально постановило закрыть театральный дом на Страстном бульваре, в котором к тому времени уже не осталось ни единого сотрудника, ссылаясь на “нецелесообразность существования в Москве Латышского театра”. Моссовет принял решение служащих там от работы “освободить с 1 января 1938 года с выплатой им двухнедельного пособия”. Пособия этого артисты не получили – 3 февраля театр был расстрелян.
Нельзя не заметить, что было приложено немало усилий для того, чтобы само имя латышского театра навсегда кануло в Лету: за пятьдесят лет не было сказано практически ни слова ни о “Скатуве”, ни о судьбе его актеров. Если где-нибудь в Риге кому-то не давал покоя вопрос, “что же все-таки случилось с нашей Марией Лейко?”, московские комедианты в штатском, выдержав паузу, выдавали экспромты вроде: “повесилась в камере пересыльной тюрьмы на шелковом чулке германского производства”.
Однако досье Лубянки не горят. Часть их была обнародована в начале 90-х, в том числе и это: “ЛЕЙКО Мария Карловна, 1887 г.р., родилась в г. Риге (Латвия), латышка, из рабочих, беспартийная, образование низшее, актриса латышского государственного театра “Скатувэ”. Проживала: Москва, Оболенский переулок, д. 9, корп.З, кв.58. Арестована 15 декабря 1937 года. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР от 24 января 193 8 года по обвинению в принадлежности к латышской контрреволюционной националистической фашистской организации назначена высшая мера наказания – расстрел. Приговор приведен в исполнение 3 февраля 1938 года. Реабилитирована 12 мая 1958 года”. В марте 2002 года комиссия московского правительства официально отказала латышскому сообществу Москвы в установке мемориальной доски в память о “Скатуве”.
Латыши обратились к московскому руководству с просьбой установить на здании театра памятную доску, которую планировали изготовить на собственные средства по уже существующему эскизу. Отцы города сочли нецелесообразной установку подобного знака на доме 6 по Страстному бульвару, порекомендовав поискать “иную форму” сохранения памяти о латышском театре. Такое решение комиссии правительства Москвы было направленно в адрес Московского общества латышской культуры (МОЛК).
Дом на углу Страстного и Большой Дмитровки и по сей день существует в Москве. В этом здании когда-то представлял латышский театр “Скатуве”. В отсутствие “иной формы” есть смысл помянуть его участников – за это участие они заплатили своими жизнями.
Вот их имена:
Директор театра Робертс Банцанс ( 1892 г.р.)
Режиссеры: Адолфс Ванадзиньш (1884 г.р.) и Карлис Круминьш.
Актрисы: Ирма Балоде (1907 г.р.), Зелма Зудрага (1910 г.р.), Лидия Берзиня (1911 г. р.) Марта Калниня (1892 г.р.), Зелма Боксберга (1912 г.р.), Мария Лейко (1887 г.р.), Матильда Принце (1898 г.р.).
Актеры: Янис Балтаус (1894 г.р.), Карлис Балтаус (1904 г.р.), Аугустс Круминьш (1884 г.р.), Волдемарс Балтгалвс (1911 г.р.), Андрейс Оше (1899 г.р.), Рудолфс Банцанс (1898 г.р.), Рейнголдс Прейманис (1902 г.р.), Албертс Звагулс (1904 г.р.), Эрикс Фелдманис (1913 г.р.), Оскарс Зебергс (1905 г.р.), Вилис Форстманис (1894 г.р.), Робертс Цирулис (1896г.р.).
Хореограф Николай Зубов (1904 г.р.).
Художники: Карлис Вейдеманис (1897 г.р.), Артуре Рудзитис (1893 г.р.), Алфредс Тикумс (1895 г.р.).
Секретарь- делопроизводитель Элфрида Лесиня (1898 г.р.), заведующий постановочной частью Фрицис Улманис (1899 г.р.) и рабочий сцены Роберте Бредерманис.
Художественный руководитель и главный режиссер театра “Скатуве”, вахтанговец Освалдс Глазниекс был уничтожен в ГУЛАГе 17 марта 1947 года.
Pieminot Nelsonu Mandelu (1918-2013)…
Pieminot Nelsonu Mandelu, neaizmirsīsim arī viņa līdzvainu vismaz 69 tūkstošu Dienvidāfrikā noslepkavoto balto cilvēku nāvēs.
Līdz asarām aizkustina skumjās dziesmas skaistajā vecholandiešu-afrikaneru valodā, skatot daudzu tūkstošu noslepkavoto sejas, kas tik ļoti līdzīgas mums, latviešiem, kas arī esam cietuši no genocīda, kā ļaunuma ideoloģijas – marksisma iemiesojuma. Tas skatāms memoriālvietnē, kura veltīta šī marksistu iedvesmotā genocīda upuru piemiņai: http://ajkraad.wix.com/genocide-museum
Ieejot šajā vietnē, būs redzama tikai pirmā tās trešdaļa. Ar apakšējo horizontālo ritjoslu ievelciet vietnes labās puses daļu. Ieejiet sadaļās Afrikaner Death Room 1 un Afrikaner Death Room 2.
PSRS sponsorētā partija
Šī partija darbībā
Ar nepaklausīgiem melnajiem tie izrīkojās šādi
Ar baltajiem labākajā gadījumā šādi
Tūristi tagad lūdz tos nenogalināt un dara zināmu, ka viņi ir tikai tūristi, nevis būri – baltie dienvidāfrikāņi
Jaunās “Varavīksnes nācijas” vadonis Nelsons Mandela: Nogaliniet baltos!
Kāpēc komunismam nav bijusi sava Nirnberga
Raksts no poļu izdevuma “Interia”. “Andrzej Nowak. Dlaczego komunizm nie miał swojej Norymbergi?” Tulkojums krievu valodā.
Почему у коммунизма не было своего Нюрнберга?
Нацистов осудили на Нюрнбергском процессе, а коммунизм, самая преступная система в истории человечества, до сих пор остается безнаказанным. Кто несет за это вину? СССР? Америка? Или западные СМИ и университеты, доминирующую позицию в которых заняла левая идеология?
Недавно скончавшийся американский историк и разочарованный интеллектуал Тони Джадт (Tony Judt) отметил в своей последней книге (томе разговоров с Тимоти Снайдером (Timothy Snyder)), что XX век был веком интеллектуалов. Так сложилось, что одновременно это был век самых крупных массовых преступлений, в ряду которых наиболее ужасающий масштаб приобрели преступления, совершенные во имя строительства нового лучшего мира – мира коммунизма. Именно интеллектуалы всегда умели находить этим преступлениям оправдания, мечтая о том, как зажарить прекрасный омлет из человеческих способностей и оправдать каждое разбитое во имя этой высокой идеи “яйцо” – каждую загубленную жизнь.
Попытки внедрить коммунистическую идеологию в жизнь закончились уничтожением как минимум 100 миллионов людей. Представьте себе, что внезапно с карты пропала Франция, Англия или целое Восточное побережье США – от Бостона до Нью-Йорка и Майами: это как раз 100 миллионов человек. Но жертвы коммунизма погибали не там, а в таких, малоинтересных местах, как Катынь и Колыма, на Кубе, в Китае, во Вьетнаме. Но кого в большом мире интеллектуально-политических элит Западной Европы или того же Восточного побережья они интересуют!
Почему коммунизм не был осужден?
Во-первых, потому что была принята версия, будто бы он не проиграл, а добровольно согласился поделиться властью и ответственностью со своими рабами и заключил договор (компромисс) с Западом. Такая концепция отвечала политическим интересам защитников статус-кво: как представителей Государственного департамента США, так и всех прочих участников разнообразных круглых столов.
Во-вторых, в последние годы коммунистическая идеология совершила триумфальное шествие по образовательным и медийным структурам Запада. В университетах Западной Европы и США и в редакциях наиболее влиятельных СМИ доминирующую позицию заняли «икорные левые», сдувающие пылинки с бюстов Маркса (если не Сталина и Мао!). С начала 90-х годов XX века я регулярно посещаю магазины научной литературы в крупных западных городах и всегда рассматриваю там полки с книгами по философии. После небольшого перерыва, сразу после 1990 года, на них вновь воцарился марксизм. Для него теперь даже выделяют отдельные стеллажи, заполненные богаче, чем другие философские разделы. От Луи Альтюссера (Louis Althusser) до Славоя Жижека (Slavoj Žižek): марксистские мотивы видны повсюду.
Жертвы не «в моде»
Сейчас главным рупором этой мудрости является французский обожатель Мао Ален Бадью (Alain Badiou). Большой популярностью продолжает пользоваться также английский историк-коммунист Эрик Хобсбаум (Eric Hobsbawm), который в своих изысканиях гладко объясняет, почему следует оправдать преступления, совершенные во имя «прекрасной идеи». Относительно новой звездой стал Терри Иглтон (Terry Eagleton), который пытается совместить жесткий марксизм с христианством.
Доминирующую позицию занимает в целом критика капитализма и, в первую очередь, Америки, либерализма, религии и ужасного «мещанства». Вдумчивое трехтомное исследование скрывающегося в марксизме тоталитарного искушения, которое издал философ Лешек Колаковсий (Leszek Kołakowski), покрылось сейчас толстым слоем пыли, тогда как ненависть к Западу и политико-экономической системе, на которой он зиждется, продолжают отлично продаваться. А кто умел обосновать эту ненависть лучше, чем Маркс?
Жертвы коммунизма – это совсем не «модная» во влиятельных кругах тема. Когда министр культуры Латвии Сандра Калниете (Sandra Kalniete) на открытии большой книжной ярмарке в Лейпциге в 2004 году осмелилась напомнить о жертвах коммунистического режима, разразился большой скандал. Как это так: в Португалии идет всемирный съезд коммунистических партий, на который съехались представители 100 стран, а Европа вдруг начнет осуждать наследие Маркса и Ленина? Помнить о каких-то заморенных голодом «русских мужиках», о расстрелянных где-то польских офицерах-«реакционерах», о распятых во имя прогресса священниках? Вот это настоящий фашизм!
[…]
Коммунизм не выбирали демократическим путем
Коммунизм – старая идеология, которая чисто теоретически нашла свое отражение уже в «Государстве» Платона 24 века назад. Форму зрелой идеологии коммунизм, однако, получил лишь в середине XIX века благодаря Карлу Марксу. Пророк революции и гибели старого мира высказывал надежду на создание нового лучшего человека, на совершенствование человеческой природы, и эта великая надежда легла в основу оправдания насилия.
Первый урок преподала уже Парижская коммуна, которая в 1871 году, прежде чем сама была кроваво подавлена, успела казнить своих врагов. Новых людей создать еще не удалось, зато было убито много «старых», включая священников (в том числе парижского архиепископа). В памяти между тем остались не эти жертвы, а, скорее (на самом деле большие) жертвы репрессий, направленных против Коммуны. Так появилась прекрасная легенда.
Следующая попытка внедрить в жизнь коммунистическую утопию была масштабнее. Она произошла в России. Как и в каждом следующем случае коммунизм победил здесь не на демократических выборах, а был навязан при помощи насилия меньшинством хорошо организованных и решительных поборников этой идеологии.
Символический памятник Каину
Не будем забывать: коммунизм и демократию, как коммунизм и свободу, связывает лишь вопрос, который яснее всего поставил вождь российской революции Ленин. Этот вопрос звучит: кто кого? В этом вся суть коммунизма: борьба не на жизнь, а на смерть, и, в первую очередь, на смерть. Или коммунизм, или демократия. Или коммунизм, или свобода.
Для победы революции в России Ленину понадобилось создать первую в мире тоталитарную политическую полицию – ВЧК (чрезвычайную комиссию), во главе которой через месяц после переворота в Петрограде он поставил Феликса Дзержинского. Если кому-то хочется посмотреть, как работала эта структура, советую найти фильм Александра Рогожкина «Чекист» (1992 год). Там очень наглядно изображено функционирование конвейера смерти. Всего лишь за 1937-1938 годы сотрудники этого ведомства (называвшегося уже НКВД) расстреляли 670 тысяч «врагов». Но расстрелов было мало. Коммунизму был нужен следующий шаг: в 1918 году Лев Троцкий, правая рука Ленина в деле революции, издал указ о создании концентрационных лагерей. Первый лагерь появился в Свияжске под Казанью. В центре лагеря Троцкий приказал возвести памятник Каину – олицетворение бунта человека против бога.
Действительно, ГУЛАГ – это самый чудовищный памятник бунта человек против бога, или, точнее, пятой заповеди: не убий. Защитники коммунизма всегда напоминают, что первые концентрационные лагеря появились раньше: англичане устраивали их во время войны с бурами на юге Африки. Это так, но будем придерживаться фактов: британские лагеря были призваны изолировать гражданское население от партизан лишь на время войны, а после ее окончания они были упразднены. От болезней и голода в них умерло 27 тысяч человек. Это было преступлением, хотя и непреднамеренным.
Лагеря в Стране Советов функционировали в течение 70 лет. В них, как подсчитал историк Роберт Конквест (Robert Conquest), погибло минимум 42 миллиона человек. Если английские лагеря в Африки были преступлением, то как назвать те лагеря, которые создавались для строительства коммунизма?
Помимо СССР, они оказались «востребованы» в Китае (очередные десятки миллионов жертв), во Вьетнаме, на Кубе, в Корее, Чехословакии, Венгрии, Польше… Каждая из жертв имела имя и фамилию, каждый кем-то был. Как, например, величайший русский поэт XX века Осип Мандельштам (замученный в ГУЛАГе в 1938 году) или крупнейший украинский поэт Василь Стус (умерший в ГУЛАГе в 1985, когда Советским Союзом уже руководил Горбачев).
Приклады и неверие в превосходство коммунизма
Были еще другие великие «эксперименты» по созданию нового советского человека в процессе модернизации всего общества: ликвидация религии, «раскулачивание» и коллективизация деревни, борьба с «националистическим» украинским (операция Голодомор) и польским элементом (польская операция НКВД 1937 года: 111091 расстрелянных). Каждая такая акция оборачивалась несколькими сотнями тысяч или даже миллионами жертв.
Потом ради усиления позиции родины мирового пролетариата понадобился союз с Гитлером. Красная звезда рядом со свастикой, красное знамя III Интернационала рядом с коричневым символом Третьего рейха. Пакт Риббентропа-Молотова, раздел Польши, нападение на Литву, Латвию, Эстонию и Финляндию. Вновь массовые ссылки, расстрелы, а под конец символ этой череды успехов Страны Советов – катынское преступление.
Потом пришел конец дружбе с Гитлером, и началась война, увенчавшаяся покорением половины Европы. В Варшаве, Праге, Будапеште, Софии и Бухаресте восторжествовал коммунизм. Так случилось не потому, что этого хотели жители этой части Европы, а потому, что чуждая советская система была им навязана силой. Им не была нужна эта «прекрасная идея». Пришлось, как писал поэт Чеслав Милош (Czesław Miłosz), выбивать «алиенацию» (то есть неверие в превосходство коммунизма над свободой и прежней идентичностью) из их толоконных лбов советскими прикладами.
Изголодавшийся сброд из Восточной Европы
Исходившее извне имперское советское насилие оказало поддержку маргинальным коммунистическим организациям завоеванных стран, наделило их властью. Пользуясь опорой на красную Москву, ее Красную армию и дивизии НКВД (например, в Польше до 1947 их было две), такие образования, как Польская рабочая партия (PPR), а потом Польская объединенная рабочая партия (PZPR), стали расти и крепнуть. Они защищали себя при помощи собственного аппарата подавления, своих «чекистов», строили лагеря для своих «врагов», расстреливали их и убивали на улицах – в 1956, 1970, 1982-83 годах. Они становились сильными и многочисленными.
Миллионы людей, занимавших ключевые позиции во всей властной структуре, были заинтересованы в том, чтобы коммунизм не был осужден, ведь это бы нанесло удар по их прекрасному самочувствию и связям с дядюшками и мамашами из НКВД, КПСС, номенклатуры… Они занимали в подконтрольных странах слишком сильную позицию, чтобы позволить себе подобное.
В свою очередь, когда стало очевидно, что коммунизм проигрывает в глобальном соперничестве с Западом, такие политические лидеры западных стран, как Джордж Буш или Франсуа Миттеран, хотели избежать любого рода проблем и новой ответственности за «изголодавшийся сброд из Восточной Европы».
Коммунизм и надежды элит
Пусть уж лучше этот Советский Союз так быстро не разваливается, взывал Буш во время своего визита в Киев в 1991 году. «Красная» Москва – это по крайней мере стабильный партнер по межимперским играм или бизнесу (как это было прекрасно известно хотя бы развивавшему газовое сотрудничество с Брежневым канцлеру ФРГ Гельмуту Шмидту (Helmut Schmidt)).
Наиболее циничная «реальная политика» и надежды на бизнес-выгоды заставляют закрывать глаза на преступления коммунизма. Интеллектуальные элиты Западной Европы и Америки руководствуются лишь собственными идеологическими антипатиями, и это подпитывает их надежду на то, что коммунизм все же может быть отличной альтернативой для того мира, который данным элитам хотелось бы разрушить.
Тот факт, что эта альтернатива уже внедрялась на практике, лишь наполняет их гордостью. Коммунизм прекрасен потому, твердит Хобсбаум, что он перестал быть теорией, а стал практикой. А то, что эта практика лишила жизни миллионы людей – тем хуже для жертв «прекрасного эксперимента».
Анджей Новак – историк, публицист, сотрудник Ягеллонского университета в Кракове и Института Истории Польской академии наук.
Ilvess: Bronzas kareivis kā masu slepkavību simbols aizskar igauņus
“Krievija joprojām nav atzinusi faktu, ka tādās valstīs kā Igaunijā padomju režīms nogalināja un terorizēja cilvēkus,” sacīja Ilvess, norādot, ka Maskava apvainojas par to, ka igauņiem pietiek drosmes atgādināt pārējiem vēsturi.”Runājot par atbrīvošanu no nacistiem, Maskava aizmirst, ka igauņiem, latviešiem, lietuviešiem un poļiem tas nozīmēja simtiem tūkstošu cilvēku deportāciju un desmitiem tūkstošu sodīšanu ar nāvi, un Katiņas slaktiņu,” teica Ilvess. “To mums nozīmē Padomju Savienība, nevis atbrīvošanu no fašisma.””Viena bandītu grupa – padomju armija – padzina no mūsu zemes līdzīgu grupu – nacistus,” paskaidroja Ilvess.
Komentējot Igaunijas un Krievijas attiecības, Ilvess norādīja, ka tikmēr, kamēr Krievija turpinās glorificēt savu padomju laiku vēsturi, saglabāsies problēmas abu valstu attiecībās, tāpat kā gadījumā, ja Vācija iedomātos glorificēt savu nacistisko pagātni, tai būtu problēmas ar citām valstīm.
“Ja valsts glorificē savu totalitāro pagātni, problēmas ir nenovēršamas,” sacīja Ilvess.
Genocides in history
http://en.wikipedia.org/wiki/Genocides_in_history
Šajā Vikipedijas nodaļā ir arī informācija par Baltijas valstīm:
Deportations of Lithuanians, Latvians and Estonians
Some scholars believe the mass deportations of up to 17500 Lithuanians, 17000 Latvians and 6000 Estonians carried out by Stalin were the start of a genocide. When added with the killing of the Forest Brethren and the renewed Dekulakization which followed the Soviet reconquest of the Baltic states at the end of world war two. The total number of people deported to Siberia was 118559 from Lithuania 52541 from Latvia and 32540 from Estonia.[169] Due to the high death rate of deportees during the first few years of their Siberian exile, caused by the failure of Soviet authorities to provide suitable clothing or housing at the destination, whether through neglect or premeditation, some sources consider these deportations an act of genocide.[170][171][172] Based on the Martens Clause and the principles of the Nuremberg Charter, the European Court of Human Rights has held that the March deportation constituted a crime against humanity.[173][174] According to Erwin Oberlander, under the current laws of genocide these mass deportations do not constitute a genocide, rather a crime against humanity.[175]
Lithuania began trials for genocide in 1997. Latvia and Estonia began theirs in 1998.[176] Latvia has since convicted four security officers who had been involved in the mass deportations and in 2003 sentenced a former KGB agent to five years. Estonia has tried and convicted ten men for their actions during the deportations and others are under investigation. In Lithuania by 2004 23 cases were before the courts, but as of the end of the year none have been convicted.[177]
In 2007 Estonia charged Arnold Meri (then 88 years old), a former Soviet Communist Party official and highly decorated former Red Army soldier, with genocide for his alleged role in deportations of Estonians to Soviet gulags in Siberia. Shortly after the trial opened, it was suspended because of Meri’s frail health and then abandoned because he died of lung cancer.[178][179] A memorial in Vilnius, Lithuania, is dedicated to the genocide victims of Stalin as well as Hitler,[180] and the Museum of Genocide Victims in Lithuania, that was set up on 14 October 1992 under the auspices of the Lithuanian Minister of Culture and Education and the President of the Lithuanian Union of Political Prisoners and Deportees. The Lithuanian museum was established in the former KGB headquarters and chronicles the imprisonment and deportation of Lithuanians by officials of the Soviet Union.[181]
Akmeņainais ceļš uz Nirnbergu 2
Ģirts Zvirbulis, Latvijas Avīze
Latvijas un citu mazo valstu eiroparlamentārieši nav zaudējuši cerību, ka reiz izdosies panākt procesu, kur starptautiski tiks izvērtēti padomju režīma pastrādātie noziegumi. Līdzīgi kā pēc Otrā pasaules kara Nirnbergā tika tiesāti nacistu noziedznieki.
“Jau kopš pirmajām dienām šeit mūsu darbs lielā mērā ir bijis veicināt Rietumu sabiedrotajos kopīgu izpratni par traģiskajiem vēstures notikumiem. Jāsaka, saskaramies ar milzīgu pretestību, jo atšķirībā no Vācijas, kas pēc Otrā pasaules kara izvērtējusi un nožēlojusi savu pozīciju, Krievija drīzāk iet pretējā virzienā un pat glorificē Staļina režīmu. Diemžēl tai netrūkst aģentu arī ES,” pastāstīja Eiropas Parlamenta (EP) deputāte Inese Vaidere (“Vienotība”). Pagājušonedēļ viņa EP rīkoja konferenci “Dāvids un Goliāts: Mazās valstis totalitārisma jūgā”. Tajā Baltijas valstu, Čečenijas, Karēlijas un Krimas tatāru pārstāvji stāstīja par dažādu okupācijas režīmu nodarīto postu.
To, ka vēstures skaidrošana ne vienmēr sasniedz dzirdīgas ausis, varēja manīt arī konferencē. Kaut arī tai atvēlētā EP zāle bija pārpildīta, lielākoties auditorijā bija pašu mazo valstu pārstāvji un aktīvisti. Kāpēc lielās rietumvalstis labprātāk izliekas problēmu nemanām?
Ungārijas eirodeputāts profesors Grigorijs Šopflins izteica piesardzīgu hipotēzi, ka tas varētu būt saistīts ar pašu rietumvalstu vēsturisko pieredzi: kādreizējās koloniālās lielvalstis Francija un Anglija mēģina saglabāt ietekmi bijušajās kolonijās. Tādēļ tās daudz vieglāk identificējas ar Krieviju un tās attieksmi pret kādreizējās Padomju Savienības “mazajiem brāļiem”.
I. Vaidere gan tam īsti nepiekrīt. Viņasprāt, rietumvalstis jūt zināmu neērtību par Jaltas konferenci, kurā pieļāva Latvijas un daudzu citu Austrumeiropas valstu nonākšanu “dzelzs priekškara” otrā pusē. “Diemžēl jāatzīst: mazo tautu intereses tika pilnībā ignorētas, bet Rietumu sabiedroto dalība lēmumu pieņemšanā ir tumša lappuse Eiropas vēsturē. Iespējams, tādēļ vienam otram šodien ir vēlme to pēc iespējas ātri pāršķirt, nepakavēties pie dziļākas analīzes. Tomēr tā nav pareiza pieeja. Izvairīšanās no sāpīgajām vēstures problēmām ir strausa politika, kas ved strupceļā,” uzsvēra I. Vaidere.
Baltijas valstu sakarā gan Eiropa izvēlas ignorēt tikai dažas neērtas vēstures lappuses, turpretī čečenus vai Krimas tatārus Rietumi izliekas neredzam vispār. Šādas strausa politikas dēļ Krievija ar šīm tautām varējusi izrīkoties pēc savas patikas, un tikai brīnums vai iedzimta spītība tās glābusi no pilnīgas iznīcības. Piemēram, 19. gadsimta sešdesmitajos gados Krievijas impērija mēģināja Kau-kāza tautas aizstāt ar kazakiem un slāviem. Pēc izvērstā genocīda no aptuveni miljona čečenu dzīvi palika tikai aptuveni 116 tūkstoši. “Skumjākais, ka genocīda veicējus Krievijā joprojām godina kā varoņus, viņiem ceļ pieminekļus un viņu vārdos nosauc ielas,” stāstīja čečenu žurnālists un aktīvists Islams Macijevs.
Dažu gadu desmitu laikā čečenu skaits atkal pieauga vairākkārtīgi, bet 1944. gada deportācijās faktiski visa spītīgā kalnu tauta (ap 460 000 cilvēku) tika sasēdināta lopu vagonos un aizvesta uz Kazahstānas stepēm. Gan I. Macijevs, gan Krimas tatāru pārstāvis Ali Khamzins piekrīt Vaiderei, ka nepieciešama starptautiska komunistiskā režīma pastrādāto noziegumu tiesāšana.
Ar mērķi veicināt rietumvalstu pārstāvju izpratni par totalitāro režīmu pastrādātajiem noziegumiem EP ēkas foajē tika atklāta izstāde, kurā atsevišķs stends atvēlēts teju katrai mazajai Eiropas valstij, un divos blakus novietotos plakātos katrs var uzzināt, ko tai nodarījis vācu nacistiskais un ko – padomju komunistiskais režīms. Izstādi veidojusi tā sauktā “Prāgas platforma” – dažādu ES valstu nevalstisko organizāciju kopīga iniciatīva ar mērķi veidot vienotu vēstures izpratni. Diemžēl kopš izveidošanas 2011. gadā “Prāgas platforma” cīnās ar finansējuma trūkumu.
Līdz šim lielākais panākums ceļā uz vienotu vēstures izpratni ir 2008. gadā EP pieņemtā deklarāciju ar aicinājumu pasludināt 23. augustu par staļinisma un nacisma noziegumu upuru piemiņas dienu. Vairākas dalībvalstis, sekojot aicinājumam, iekļāvušas šo datumu atzīmējamo dienu sarakstos.
Komentāri
Atbalsta ALA
Noziegumi pret cilvēci 